Пряные ночи
Шрифт:
Затем царевич подумал и сказал: «Лучше я подожду. А вдруг это мой отец, когда разгневался на меня и заточил меня в башне, привел ко мне эту девушку и велел ей спать со мной рядом, желая испытать меня ею. Он, может быть, научил ее, чтобы, когда я стану ее будить, она не спешила проснуться, и сказал ей: «Что бы ни сделал с тобой Камар-аз-Заман — расскажи мне». Или же мой отец стоит где-нибудь, спрятавшись, и видит все, что я делаю с этой девушкой, а утром он будет меня бранить и скажет мне: «Ты сказал, что нет тебе охоты жениться, а сам целовал и обнимал эту деву!» Я удержу свои желания, чтобы не раскрылось мое сердце отцу, и правильно будет мне не касаться сейчас этой девы и не смотреть на нее. Только возьму я у нее какую-нибудь вещь, которая будет напоминать мне о ней, и тогда останется между нами хоть какой-то
Потом Камар-аз-Заман поднял руку девушки и снял с ее маленького пальца перстень, который стоил много денег, так как камень на нем был драгоценный. Вокруг того камня были вырезаны следующие стихи:
«Не подумайте, что забыть я мог обещания, Сколько времени вы бы ни были в отдалении. Господа мои, будьте щедрыми, будьте кроткими; Целовать смогу я уста, быть может, и щеки вам. Но клянусь Аллахом, уйти от вас не могу уж я, Даже если вы перешли бы предел любви моей».Потом Камар-аз-Заман снял этот перстень с маленького пальца царевны Будур и надел его на свой мизинец, а затем он повернулся к деве спиной и заснул.
И, увидя это, джинния Маймуна обрадовалась и сказала Дахнашу и Кашкашу: «Видели ли вы, какую мой возлюбленный Камар-аз-Заман проявил воздержанность с этой девой? Вот как совершенны его достоинства! Посмотри, как он взглянул на нее, такую прекрасную и дивную, и не поцеловал ее, и не обнял, и не протянул к ней руки. Напротив, он повернулся к ней спиной и заснул». — «Да, мы видели, какое он проявил совершенство», — отвечали ифриты.
Тогда Маймуна превратилась в блоху и, проникнув в одежды Будур, возлюбленной Дахнаша, прошла по ее ноге, дошла до бедра и, пройдя под пупком расстояние в четыре кирата [16] , укусила деву.
Открыла глаза царевна и, выпрямившись, села прямо. И увидела она юношу, который спал рядом с ней и храпел во сне. И был он лучшим созданием Аллаха Великого, и глаза его смущали прекрасных гурий, а слюна его была слаще меда на вкус и полезнее терьяка [17] . Рот его походил на печать Сулеймана [18] , и уста его подобны кораллу, а щеки — цветам анемона. Как сказал поэт в своих стихах:
16
Кират (заимствовано арабами у греков) — первоначально это слово означало «зернышко рожкового дерева». Затем стало обозначать меру поверхности. Четыре кирата равны площади, покрытой четырьмя зернышками.
17
Терьяк — противоядие, а также название неочищенного опиума.
18
Соломонова печать — растение из семейства лилейных, с цветком которого сравниваются уста юноши.
Когда царевна Будур увидела Камар-аз-Замана, ее охватили безумие, любовь и страсть, но воскликнула она мысленно: «О позор мне! Этот юноша — чужой, и я его не знаю! Почему он лежит рядом со мною на одной постели?»
Потом она взглянула на него второй раз и воскликнула: «Клянусь Аллахом, это красивый юноша, и мое сердце едва не разрывается от любви к нему! О, позор мой! Клянусь Аллахом, если бы этот юноша посватался ко мне, я бы его не отвергла, а вышла бы за него замуж и насладилась бы его прелестью». И она посмотрела в лицо царевичу и сказала: «О господин мой, о свет моего глаза, пробудись ото сна и возьми мою красоту и свежесть!»
Она пошевелила руку царевича, но джинния Маймуна опустила над ним крылья и сделала сон его непробудным, поэтому Камар-аз-Заман не проснулся. Тогда царевна Будур принялась его трясти, приговаривая: «Заклинаю тебя жизнью, послушайся меня, пробудись ото сна и взгляни на нарцисс и на зелень. Насладись моим животом и пупком, играй со мной и дразни меня с этой самой минуты и до утра. Заклинаю тебя Аллахом, встань, господин, обопрись на подушку и не спи!»
Но Камар-аз-Заман не дал ей ответа, а, напротив, захрапел во сне, и дева воскликнула: «Что ж, ты гордишься своей красотой, прелестью, изяществом и нежностью, но насколько ты красив, настолько же и я прекрасна! Что же ты делаешь? Разве они тебя научили от меня отворачиваться, или мой отец, скверный старик, тебя научил и взял с тебя клятву, что ты не заговоришь со мной сегодня ночью?»
Но юноша не раскрыл рта и не проснулся, и дева еще больше его полюбила. Вдохнул Аллах в ее сердце крепкую любовь к Камар-аз-Заману. Посмотрела она на царевича, сдержав в себе тысячу вздохов, и сердце ее забилось, и все внутри нее затрепетало, и члены ее задрожали. И взмолилась царевна к Камар-аз-Заману: «Скажи мне что-нибудь, о мой любимый, поговори со мной, о возлюбленный, ответь мне и скажи, как тебя зовут. Ты похитил мой разум!»
Но Камар-аз-Заман был погружен в сон и не отвечал ей ни слова. Тогда царевна Будур вздохнула и сказала: «Что же ты так чванишься?»
Дева снова начала трясти царевича, а затем она повернула его руку и увидела свой перстень на его мизинце. И тогда издала она крик, сопровождая его кокетливыми ужимками, и воскликнула: «Ах! Клянусь Аллахом, ты любишь меня. И похоже, что ты отворачиваешься от меня именно из чванства, несмотря на то что ты, мой любимый, пришел ко мне, когда я спала, и неизвестно, что со мной сделал. Ты взял мой перстень, но я не сниму его с твоего пальца!»
Царевна распахнула ворот его рубашки и, склонившись к нему, поцеловала его, а затем дева протянула к нему руку, чтобы поискать на нем какую-нибудь вещь, которую она могла бы взять себе, но ничего не нашла. Тогда царевна Будур опустила руку ему на грудь и скользнула к животу, ибо невероятно мягко было его тело, а потом она опустила руку к пупку и попала на срамной уд. И сердце девы раскололось, и душа ее затрепетала, и поднялась в ней страсть великая, ибо известно, что страсть женщин сильнее, чем страсть мужчин. И тогда смутилась безмерно прекрасная дева.
А потом она сняла перстень Камар-аз-Замана с его руки и надела себе на палец вместо своего старого перстня. Затем прикоснулась она губами к устам и рукам юноши, и не оставила она без поцелуя ни единого места на теле любимого. После этого царевна придвинулась к юноше, обняла его, положив одну руку ему под шею, а другую под мышку, и так заснула с ним рядом.
Тогда сказала Маймуна ифриту Дахнашу: «Видел ты, о проклятый, какое проявил мой возлюбленный высокомерие и гордость и что делала твоя дева из любви к моему царевичу? Нет сомнений, что мой возлюбленный лучше твоей возлюбленной, но все-таки я тебя прощаю».