Прятки с Солнцем

Кобелев Егор

Мы прошли мимо большого обвалившегося здания с колоннами, Влас пояснил, что это ТЮЗ, а после свернули с главной дороги во двор. Пейзаж нам открылся, мягко говоря, унылый. Пустой двор, оплавленная горка в центре, кое-где лужицы от оградки, черные жерла подъездов, частично засыпанные строительным мусором, кирпичами, арматурой. В паре мест лежали головешки от деревьев. Влас шел через двор почти безмятежно, лишь иногда наставлял автомат на окна домов.

Через пять минут прогулки по двору меня начало что-то сверлить внутри. В затылке что-то зашевелилось, холодной змейкой проползло по позвоночнику, сопровождаемое мурашками по спине. В

районе желудка противно дергало. Я старался не обращать на это внимания, попытался отвлечь себя обозреванием окружения. Вот почти сгоревшая табличка с надписью «К…и». Что это могло быть? Книги? Ключи? Калачи?..

Вдалеке завыли собаки, но настолько вдалеке, что я не придал этому значения. Чувство неприятного сверления в желудке не прекращалось. Вдобавок ко всему начало казаться, что меня кто-то преследует.

«Спокойно, Федя, спокойно… нет здесь никого. Влас, сангвиник хренов… игроман наш, да дома. Чего тебе еще надо?»

Но лучше не стало. Наоборот – начал слышаться прерывистый хрип за спиной. Я нервно обернулся. Никого. Отвернулся. Сипение, выдохи, шелест, шаги. Я выставил перед собой ППШ и с дергающейся щекой дернулся назад. Абсолютно пусто, лишь воровато пробежал термит. Уж он-то так точно не сопит.

Наемник заметил, что я отчего-то дергаюсь, как бешенный.

– Москвич, ты чего?

Я выложил ему все, как есть. Влас ухмыльнулся.

– А он, мятежный, просит бури. Могу даже сказать, почему так обдолбанно себя чувствуешь. Спокойно здесь слишком. Ну не везде же должны литься реки крови, это удел крутых московских сталкеров.

Мы продолжили путь, но легче не стало. Когда мы пошли мимо поплывших гаражей по засыпанной золой тропинке, все лишь усугубилось – нависший над нами кирпичный дом и зловещего вида гараж-банка давили на мозги похлеще не прекратившегося шелеста и сопения.

«Взять себя в руки. Досчитаем до десяти… раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять… и что? Нет… блин. Не помогает. Как там… уан, ту, сри, фо, файв, сыкс… ек, какое слово то страшное… севен, эйт, найн, тен… тен. Да хорэ! Прекратите! Айнц, цвайн, драй…»

«Папаша» уже ходуном ходил у меня в руках, то ли от страха, то ли от нервов зуб на зуб не попадал. Кое-как досчитав до десяти по-немецки, я принялся за французов, но намертво застрял на цифре три. От этого становилось все гаже и гаже. Плюс ко всему проснулась боль в прокушенной бесом ноге.

Влас увидел, что одному из его подопечных плохо.

– Так, привал. В каком-нибудь месте, где со спины к нам ни одна тварь не подберется, а? – и подмигнул мне. Ага, нашелся шут гороховый. Смежный с нами двор был полностью завален строительным мусором, в центре двора красовался небольшой кратер. Наемник слегка улыбнулся:

– Не поверишь, именно здесь разорвалась та самая бомба. Ну, то есть, одна из тех самых. Значит так, в подъезд.

Повинуясь Власу, мы зашли в неплохо сохранившийся дом. Воняло жженой резиной, паленым мясом, чем-то старым, типа засохшей грязи. Местный житель поднялся на первый этаж, выломал две оставшихся от двери головешки и вошел в квартиру. От убранства мало что осталось, лишь несколько пожелтевших костей, да невразумительные огрызки на месте тумбочек, кроватей и тому подобного. Наемник уселся на кучу строительного мусора, а меня пригласил сесть напротив, на какое-то жалкое сгоревшее подобие кожаного дивана.

Честно говоря, на привал это походило мало. Судя по всему, Влас

просто решил подождать, пока я успокоюсь, потому что мы просто сидели и пялились друг на друга. Так и подмывало спросить «А как сегодня погода?». Вдруг Кукцапль заинтересованно подкатил к куче мусора под наемником и принялся в ней рыться. Мы со скучающим интересом наблюдали за его действиями. В итоге почти вся куча была разрыта и оказалось, что под ней лежит… гитара!

Лака на ней не было и в помине, фанера почернела и частично расслоилась, но струны вроде были все, гриф цел. Я на гитаре играть не умел, а вот Влас незамедлительно принялся что-то подбирать. Пара треньков сорвалась, но потом в воздухе разлилась какая-то грустноватая, но трогающая мелодия. Влас что-то начал петь, но так тихо, что я с трудом разобрал:

– Белый снег… серый лед… земле… а над городом плывут…

Даже из этих отрывков складывалась неплохая песня. Я вдруг почувствовал, что мне стало легче, о чем незамедлительно сообщил Власу. Тот счастливо заулыбался и постучал гитару по днищу.

– Какая нужная в хозяйстве вещь! Надо ее себе оставить. Сначала будем тебя успокаивать, потом сбагрим кому-нибудь.

Что ж, привал окончен, так что мы собрались и тронулись в путь. Двор, еще двор, гаражи, какое-то мрачное здание завода… в общем, день (пардон, ночь) был невероятно скучный. Даже день мы переждали как-то незаметно для себя – залезли в подвал, обнаружили открытое убежище и все счастливо уснули до ночи.

***

– Скоро выйдем к детскому саду. И тебе, буревестник, это местечко должно понравится. – Но шутливости в голосе Власа не было ни йоты.

– Почему это?

Влас ответил коротко, но таким голосом, что расспрашивать не захотелось.

– Танкопес.

Мы уже не бежали. Влас шел медленно, переступая с пятки на носок, и мне сказал делать также. Каждый пройденный шаг сопровождался обозреванием окрестных объектов в прицел автомата. Иногда мелькали розовые комки-бесы, разок пролетела летяга. На наше счастье, когда монстр парил над нами, мы скукожились под козырьком подъезда.

Короче говоря, никакого танкопса не наблюдалось. Пока мы медленно шли через обнесенный забором двор детского садика, я пытался представить себе полумифического гада. Впрочем, ничего оригинальней покрытой пластинами гигантской собаки мне в голову не пришло.

Тут боковым зрением я засек какое-то движение у соседнего дома. Я быстро развернулся. Ничего. Нет, это явно не паранойя, я ведь знаю, что я видел, а чего – нет. Пожав плечами, я медленно, не сводя взгляда со стены, развернулся обратно и пошел в хвосте процессии. Кукуцапль мрачно глянул на меня, передернул затвор.

На этот раз движение померещилось мне слева, с противоположной стороны. Но когда я повернулся, там опять ничего не было. Неужели все-таки крыша едет? Я решился рассказать об этом местному жителю.

– Ну, перво-наперво, никогда не подходи ко мне со спины. И еще. Теперь если заметишь движение, сразу стреляй, не целясь, в его сторону.

Через несколько метров я снова засек это движение на пределе видимости, повернулся и выпустил очередь. У меня отвисла челюсть.

За углом быстро подтянувшись, как шнурок, который дергает безымянный шутник, исчез длинный черный отросток. А может и не отросток, это скорее напоминало проводку, тянущуюся по стенам туннелей в метро. Черный, толстый канат. Я уже хотел сообщить Власу и об этом, но когда развернулся…