Прятки со смертью
Шрифт:
Чуть меньше пятнадцати минут заняло у меня путешествие от точки принятия решения к точке невозврата.
В идеале, прежде чем вэн обнаружат, пройдет минимум неделя: разложение и активность насекомых уничтожат порезанную артерию. Если нет, произошедшее может быть квалифицировано как самоубийство некоего Джона Доу. Вряд ли будут смотреть так уж тщательно и, скорее всего, не установят, что некоторые порезы нанесены уже посмертно: покойника поместят в морозилку морга, и никто о нем не спросит.
Без обуви я осторожно вернулась к месту встречи, оставляя следы, которые говорили только
Когда я закинула рюкзак на плечо, то обратила внимание, что он легче, чем обычно. До того как появился преступник, я пробыла в старом русле минут десять и успела подобрать с полдюжины камней. Когда вернусь домой после столь долгого отсутствия и с такими жалкими трофеями, наверняка будут вопросы. Я взяла розовый кварц и еще несколько камней.
Этап четвертый. Вместо того чтобы возвращаться по главной дороге, я потащилась вверх по руслу ярдов сто мимо моста и пересекла Лаго-дель-Оро-Парквей. Утренний час пик миновал, поэтому вероятность того, что здесь еще могли проехать десяток машин, так же как надежда на помощь их пассажиров, была призрачной. Так что, если другая женщина оказалась бы там внизу, сейчас она бы уже лежала в фургоне с переломанными костями. А поскольку внизу случилась я, переломанным оказался мужик. Это меня слегка утешало.
Другие женщины. К несчастью, я нечаянно заставила замолчать ублюдка, прежде чем смогла выяснить все о них — этих других. Но более важно то, что новых жертв уже не будет.
Прислушиваясь к своему неровному дыханию и пытаясь на некоторое время очистить рассудок от недавно маячившей совсем рядом смерти, я снова взглянула на недалекие, в трех милях к востоку, горы. В их пурпурной, таинственной величавости было что-то необъяснимо притягательное и грозное. Именно то, что я когда-то, будучи наивным молодым агентом, и собиралась защищать.
Я перебралась через ручьи, отделяющие Лаго-дель-Оро-Парквей от окраины моего жилого микрорайона. Всего четверть мили по прямой, но по бездорожью. Ноги соскальзывали на гальке склона узкого ливнестока, а спину сводило судорогой, когда приходилось втыкать тросточку, чтобы вскарабкаться дальше. И таких уступов было шесть, каждый выше предыдущего, так что, оглядываясь на самой вершине, можно увидеть крохотную долину, которую в скалах высекла река за тысячелетие.
И больше здесь не было ничего — ничего, кроме пустынной низкорослой растительности, подсвеченной кое-где оранжево-красными цветами на макушках ферокактусов, и следов подков. Моей нервной системе, похоже, не удалось выйти из состояния повышенной боевой готовности. Напряженно вглядываясь сквозь ветви чахлого деревца в даль, за склоны пологих холмов, я держала наготове трость и стояла на цыпочках. Каждый звук, от рева мотоцикла на дороге, что бежала параллельно моему маршруту, до шороха кролика в кустах, будил нерв на шее.
Я могла бы обезвредить его в старом русле и затем вызвать подмогу.
Десятипроцентная влажность и дегидратация начали действовать на меня: чуть кружилась голова и подташнивало. Рубашка уже высохла, немного задубев от впитавшейся крови. Я жутко хотела пить, но не могла разомкнуть губ, опасаясь, что вместе с водой в меня попадут частички его крови: несколько капель, скорее всего, скопилось в уголках рта, а парень однозначно был чем-нибудь инфицирован.
Когда подошла к последнему перед домом ручью и стала забираться вверх по склону, я, несмотря на тошноту, закопала окровавленную тросточку в мягком песке, где ее, скорее всего, не смоет следующим ливнем.
Покончив с этим, принялась натягивать рюкзак на плечо и вспомнила о конверте. Немного любопытно, что там внутри, но надо поскорее добраться до дома и вымыться, только чтобы Карло не видел меня.
Этап пятый: Карло. Я наивно полагала, что величайший подвиг — не привлечь ублюдка к судебной ответственности, а навсегда спрятать от моего мужа и всего света ту жуть, что я только что сотворила. Убить насильника, пожалуй, было самым легким.
Глава 14
Я проскользнула в боковые ворота, потом — через дверь, которая выходит в гараж, и оттуда прямо в прачечную. Из-за стены, из главной нашей душевой, доносился шум воды. Слава богу. Это дало мне ценные секундочки поставить рюкзак на столик красного дерева в прихожей, а мобильный телефон положить на буфетную стойку в кухне, сорвать с себя одежду, включая рубашку, шляпу, башмаки, нижнее белье и перчатки, сунуть все в стиральную машину, залить полбутылки отбеливателя и запустить эту штуковину. Позже я все это выкину, а сейчас ни к чему плодить лишние улики.
Мопсы, которые наверняка с утра отсыпались в моей гардеробной, бросились навстречу. Однако, вместо того чтобы, по обыкновению, прыгать мне на ноги, они приближались осторожно, заинтересованные новым запахом. Как можно более энергично и в то же время не повышая голоса, я скомандовала:
— Сидеть!
Непривычные к строгим интонациям, они уселись и подозрительно глазели на меня, решив, что я и есть тот самый незнакомец, которым пахло.
Важно было успеть, прежде чем Карло выйдет и увидит, что едва ли не все мое тело в пятнах в тех местах, где разбавленная водой кровь просочилась сквозь одежду. Я шмыгнула в переднюю ванную и замерла, услышав, как Карло затянул в душе какую-то арию.
Итальянский я знаю слабо, но поняла, что песня еще немного продлится. В любое другое время от звуков пения у меня побежали бы мурашки, но сейчас я восприняла «музыку» как подарок. Он знал не только слова, но и оркестровый аккомпанемент и не выключит воду, пока не «доиграет» песню до конца.
Я прошла в гостевую ванную с другой стороны дома и заперлась. От шока и обезвоживания колени подгибались. Собралась было опереться на раковину, но не стоило оставлять ни малейшей улики, поэтому просто замерла на секунду, покачиваясь. Чтобы не лишиться чувств, смотрела в зеркало на маленькую татуировку белой розы над моим сердцем. О татуировке Карло тоже никогда не спрашивал.