Прятки со смертью

Мастерман Бекки

Мысли крутились вокруг того, как мне следует поступить. Я должна была оставить фургон как есть, вернуться домой, отмыться и объяснить все Карло так осторожно, как только возможно, а затем позвонить Максу. Вот что надо было сделать.

Отмокала я долго. В душ прихватила бутылку спирта и в первую очередь облила им лицо. Теперь можно открыть рот под душем и напиться вволю. Я вымыла голову и тело, даже не заботясь о том, попадет ли мыло в глаза. Кровь, просочившаяся сквозь перчатки, запеклась на кутикулах. После того как я повторила всю процедуру мытья, она наконец исчезла. А потом немного подержала пальцы

в спирте, который налила в раковину, одновременно вновь изучая в зеркале краснеющий след от укуса на правом плече. И лишь после этого вышла из ванной.

Пока отдраивалась в душе, я порепетировала с голосом и теперь смогла уверенно воскликнуть, громко и без дрожи:

— Эй, Перфессер, я вернулась!

К счастью, он по-прежнему плескался и перешел на что-то тоскливое, звучавшее наподобие «Пьянжи, пьянжи», поэтому и не ответил на мое приветствие.

Уже не опасаясь появления Карло, я наконец позволила усталости навалиться: рухнула на диван в гостиной, к восторгу мопсов. Те, счастливые, что вернулась настоящая я, бросились облизывать, причмокивая, мои лодыжки. Затем они остановили свою веселую атаку и вновь принялись обнюхивать меня, как будто уловив остатки запаха мертвого ублюдка.

— Да все хорошо, — сказала им я.

Будто повинуясь только им понятному условному сигналу и с виду по-прежнему озадаченные, мопсы потрусили охладить свои тугие брюшки на той части мексиканской каменной плитки, которая оставалась не накрытой рогожками Джейн.

Финальный звук смыва, бегущей воды, шипение парфюма, и появился Карло с раскрытой книгой «Ислам сегодня» в руках и триумфальным блеском в глазах. Эта маленькая частичка нормальной жизни остро напомнила мне, что я сотворила. Хоть и готовая к этому моменту, я почувствовала, как напряглось тело, и сконцентрировалась на каждой мышце по отдельности, начиная с уголков рта.

Когда Карло увидел меня, он чуть прищурился, пытаясь угадать, что не так, а я, продолжая работать над самообладанием, молча смотрела на него в ответ.

— Ты голая, — наконец то ли сказал, то ли спросил он, садясь рядом со мной на диван и скрещивая свои длинные ноги.

Захлебываясь от радости, что вся стая наконец в сборе, мопсы предприняли новую атаку, карабкаясь на его голени. Он смахнул их, не отвлекая своего внимания от меня.

Это был мой последний шанс рассказать правду. Перед глазами моментальным снимком возникал и исчезал мужчина в фургоне, залитый кровью, с распахнутым в предсмертном стоне ртом. Я вновь пережила те мгновения и мысленно заставила их закончиться иначе. Только обратной дороги не было.

— Лезла по скале, и в волосы набилось песку, — сказала я, потеревшись носом о щеку Карло и погладив его бедро, гадая в то же время, как скоро кто-нибудь найдет фургон в старом русле. — Такая неуклюжая растяпа… Хорошо, что не ходил со мной: страшная жара, ты бы растаял…

Вместо подсмеивания над моим ложным британским акцентом Карло покачал головой и показал на мою руку:

— Нехорошо ты упала. Это синяк такой расцветает?

Я поднялась и прошла на кухонную зону огромной комнаты. Пользуясь дверцей микроволновки над плитой как зеркалом и чувствуя взгляд Карло на своей заднице, я встала на цыпочки и еще раз исследовала серповидный кровоподтек на плече, уговаривая себя, что муж не распознает

в нем след от укуса, после чего заняла себя взбиванием все еще влажных волос. Так мне удалось прикрыть ими еще один темнеющий синяк на лбу, куда меня боднул насильник. Лучше не смотреть мужу в глаза, пока тщательно не продумаю свое алиби.

Карло подошел сзади. Дверца микроволновки отразила его настороженный взгляд — на удивление пугающий для того, кто провел большую часть жизни в «подполье». Не говоря уже о том, кто только что убил человека.

— У тебя все хорошо? — спросил он.

— А у нас кофе еще остался? — Я принюхалась к гигантской «Cuisinart», которая не была похожа ни на одну кофе-машину из тех, что я видела за пределами «Данкин донатс».

— Скорее всего, — ответил Карло. — Давай приготовлю тебе чашечку.

Он достал из буфета одну из баварских фарфоровых чашек Джейн и налил мне черный холодный кофе. Пока он был занят этим, я сняла со столика рюкзак и вывалила камни в раковину сполоснуть. Бутыль с водой вылетела тоже, и мне очень повезло: я успела прикрыть ее спиной от Карло и принялась смывать с нее кровь.

Прежде чем повернуться и взять у мужа чашку, я пригляделась к своим рукам: не дрожат ли. Руки не дрожали, и чашка не загремела о блюдце, но край чашки пришлось ловить губами, поскольку голова вдруг начала двигаться взад-вперед с пугающей частотой. Я не была размазней: только психопат может отнять жизнь без какой-либо последующей реакции. По счастью, Карло не заметил этого — повернулся к раковине закончить ополаскивание камней. Стоя спиной ко мне, он бросил:

— Не могу поверить, что ты затащила все это добро в гору после того, как нагулялась.

— Для такой старой курицы я в потрясающей форме — ты это пытаешься сказать? — легко проговорила я, поставила пустую чашку и блюдце на стойку рядом с раковиной, чтобы занять его еще немного, и отправилась сушить волосы феном, хотя они и так почти высохли.

Я спешно втиснулась в джинсы и рубашку, прежде чем вспомнила окровавленную бутылку: от нее наверняка остались пятна в рюкзаке! Рюкзак придется забросить в стиральную машину на второй прогон.

Когда снимала его со стойки, почувствовала легкое сопротивление внутри и вспомнила о конверте. Я оглянулась на Карло. Он устроился в кресле с книгой жизнеописания Людвига Витгенштейна.

— Перфессер, если вдруг понадоблюсь — я проверяю электронную почту.

Он кивнул, с головой погруженный в философию. Я прошла в свой кабинет, села на вращающийся стул у стола, вытащила конверт и заглянула в него, надеясь найти какие-нибудь сведения о личности напавшего.

Внутри оказался DVD-диск без этикетки или подписи, а под ним — фотография на простой бумаге, распечатанная на цветном принтере.

Наверное, порнография, подумала я, и отложила диск, решив взглянуть сначала на фото. В первый момент даже не поняла, что передо мной. Мой разум попросту не справился — в нем как будто произошло нечто вроде короткого замыкания. Затем я узнала скромную улицу, аккуратные тротуары, посыпанные гравием дворики. Шалфей в цвету — охваченный лавандовым пламенем куст. Женщина с заколотыми серебристыми волосами. После этого я почувствовала, как один раз, но сильно дернулась мышца в уголке рта.

Я разглядывала на фотографии себя.