Прятки в облаках
Шрифт:
— Ради себя я завязываю, — рявкнула Дина. — Это же невыносимо — так жить.
— Попроси Плугова и Власова шарахнуть тебя чем-нибудь посильнее, авось и поможет, — предложила Маша. — У них там на факультете менталистики полно разных приблуд. Шапочки из фольги и все такое.
— Чем они меня могут еще шарахануть, кроме того, что мы уже пробовали! Да я чувствую себя экспериментальной крысой… постойте-ка, — она вдруг уставилась на Аню широко открытыми глазами, в которых откуда ни возьмись заклубился туман, — тебя скоро бросят!
—
— Завтра, — уверенно уточнила Дина.
— На меня даже не смотри, — испугалась Маша, — у меня и без твоих предсказаний тяжелые времена.
— Да ну тебя, — она махнула на нее рукой, — нормальные у тебя времена. Могло ведь быть и хуже… Откуда я это знаю? А вот знаю, прикинь… О, я буду круче своей бабки!
Тут Дина оглушительно взвизгнула и унеслась будить других девчонок, чтобы немедленно предсказать бедолагам что-нибудь этакое. Похоже, ей еще предстояло научиться держать свои откровения при себе.
— Брехня, — успокоила сама себя Аня, однако у нее на лице появилось встревоженное выражение.
***
И действительно, когда на следующий день Маша вернулась поздно вечером с курса самообороны у Нежной, она застала Аню в слезах.
Вика красила ногти, раздраженная чужими переживаниями, нагло нарушавшими ее покой.
— Что стряслось? — испугалась Маша. — Неужели?...
— Твой брат меня бросил, — всхлипнула Аня. — По телефону! Ни с того ни с сего, и даже не объяснил ничего! Рябовы, это у вас в крови, что ли? Ты с Федей поступила точно также!
Не зная, что и сказать, Маша только обняла Аню покрепче, а позже напоила ее чаем с хорошей дозой успокоительных наговоров и бросилась звонить братьям.
Олежка не взял трубку, у Сеньки болели близнецы и ему было не до всяких глупостей, Костик уже дрых после изнурительных тренировок и сонно промычал, что ничего не знает, Димка написал, что в кино, а вот Мишка приглушенно сообщил:
— Я знаю, мартышенька. Они здесь.
— Кто они? — не поняла Маша. — Где здесь?
— Олег и его женщина — в моей деревне. Типа заныкались.
Маша едва не рассмеялась. Мишке можно было открывать штатный приют для влюбленных беглецов.
— Кто эта женщина? Откуда она взялась?
— Ну… как бы это сказать. Это жена директора полицейской академии.
— А?
Маша, вышедшая на лестницу, чтобы поговорить без помех, так и села на ступеньку.
— Как это?
— Наш братец завел роман с замужней женщиной — еще студентом. Когда все это вскрылось, чтобы избежать скандала ему пришлось бросить академию, а жену директор отправил к родителям в Саранск. Там она два года и прожила, а вот теперь вернулась. И сразу нашла Олега, и все завертелось по-новому, и сейчас они прячутся тут от ее мужа. Отец повел его в баню.
— Кого в баню?
— Мужа в баню. Договариваться или угрожать, чтобы оставили наших
— Ого. И что там за жена?
— Красивая молоденькая девица, хохочет без остановки.
— Но это глупо, — запротестовала Маша. — Из-за какой-то там хохочущей девицы остаться без образования!
— Но ведь сердцу не прикажешь. Олег два года пытался ее забыть, даже начал встречаться с какой-то студенткой, а потом — бац! Искры из глаз, и все как в тумане. Его слова.
— Ох, — безнадежно вздохнула Маша. — Все это звучит так, будто у нас нет никакой свободы воли. Живешь себе, припеваючи, а потом приходит страсть и скручивает тебя в бараний рог. Отчего так, Мишань?
— Понятия не имею. Со мной-то ничего подобного никогда не случалось, и ты даже не представляешь, как я сейчас завидую Олегу.
— Но почему?
— Потому что это придает хоть какой-то смысл.
— Ты лечишь людей! Какой еще смысл тебе нужен?
— Не знаю. Какой-то другой.
***
Это событие произвело на нее такое сильное впечатление, что она сделала домашку на полном автомате, не особо задумываясь, какие слова там строчит.
Два года разлуки — это же целая вечность! Для Олежки, однако, время не значило ничего. Он переживал все молча, отбиваясь от навязчивых вопросов и не пороча репутацию своей хохочущей девицы.
И все равно это закончилось, как закончилось.
Нет, Маша ни в коем случае не станет фаталистом. Она выше судьбы и любви, у нее есть характер.
***
В понедельник после третьей пары к ней прилетел бумажный самолетик от Дымова с просьбой зайти к нему — преподы время от времени отправляли такие студентам.
Машу эта просьба оскорбила до глубины души. Она же старается, а этот тип ей нисколько не помогает.
Поэтому в кабинет Дымова она вошла в самом брюзжащем настроении из всех возможных.
— Вызывали? — спросила крайне недружелюбно.
Он кивнул на лежавшую перед ним тетрадь.
— Боюсь, Рябова, что у меня вопросы к вашей домашке.
Она неохотно села на стул перед его столом, очень стараясь не смотреть в сторону книжного шкафа, ведущего в нору. Этот кабинет со стремительностью трясины засасывал ее в пучины воспоминаний. К своему ужасу она ощутила, как краска начинает заливать шею.
Маша сосредоточилась на работе, которую писала в злополучную пятницу, когда Олежка ее так поразил. Речь шла о наговорах-ключах для артефактов, и она прочитала следующее: «некоторые мастера, такие как Михайло-основатель, прячут ключи в своих публичных текстах, например, как это было с «Письмом о пользе стекла», в котором мы с вами, Сергей Сергеевич, и нашли отгадку…»