Прятки в облаках
Шрифт:
Да чем она только думала!
— Простите, — Маша торопливо захлопнула тетрадь и принялась запихивать ее в свой рюкзак. — Я перепишу работу, Сергей Сергеевич. Это не намерено вышло, не думайте, что я специально все это делаю. Просто Олежка сбежал с чужой женой, и у меня в голове был полнейший кавардак…
— Рябова, вы бы лучше следили за своими словами, — сухо ответил Дымов, — если не хотите попасть в поле зрения Веры Викторовны. Подобные ляпы могут вам дорого обойтись.
Она застыла, не веря собственным ушам. Как там могло быть, что
Ну ладно, он догадался об интрижке между преподом и студенткой, и это явно не привело его в восторг. Во сне испытал мимолетную влюбленность, но ведь это все! И тем не менее, он так и не доложил Бесполезняк ни о своем сне, ни о своих подозрениях.
— Спасибо, — прошептала Маша, не поднимая головы.
Молчание затягивалось, и она бросила на Дымова осторожный взгляд. Он сидел, откинувшись в кресле, и казалось, был погружен в мрачные размышления. Снова эта хмурая складка между бровей! Маше очень захотелось разгладить ее поцелуем.
— У вас скоро косоглазие будет, — нейтрально заметил он, — вы так стараетесь не смотреть на мой шкаф, что просто больно за этим наблюдать. Что-то потеряли там, Рябова?
«Свою девственность», — могла бы ответить она, и это вызвало короткую усмешку, которую Маша очень постаралась погасить побыстрее. Что, конечно, не осталось незамеченным.
— Вы ведете себя непоследовательно, — мягко заговорил он, подаваясь вперед. — Просите забыть о моем сне, но все-таки записываетесь на углубленный курс. Оставляете неясные намеки в домашках. Краснеете в моем присутствии. Какой же слепотой мне следует обзавестись, чтобы игнорировать все это?
— Вы сами пригласили меня на курс, — воспротивилась она, пришибленная тяжестью этих аргументов. — Что мне теперь, учиться запрещено? А про домашку я уже объяснила… и душно у вас тут! Любой покраснеет.
— Мария, — его голос забархатился обволакивающей вкрадчивостью, — я хочу увидеть некоторые ваши воспоминания.
— Нет! — вскрикнула она. — Сами-то позеленели аж от одного-единственного сеанса, а меня, значит, вам не жалко! Найдите другую жертву, чтобы дубасить ее энергией по нейронам.
Он утомленно закрыл глаза.
— Вы издеваетесь, — резюмировал бесстрастно.
— Да нет же, — пошла на попятную Маша, — какой вам прок смотреть чужие воспоминания, если вы не сможете прочувствовать их? Как старое кино всего лишь. Да этого, считайте, и не было никогда.
— Вот что вы оплакивали на экзамене. Это ведь не было пошлой интрижкой, Маша?
Она угрюмо уставилась на него, не зная, как себя вести дальше. Все вышло из-под контроля, и она сама спровоцировала этот разговор. Потому что надо перечитывать домашние работы прежде, чем их сдавать! А еще лучше — сначала писать на черновик и внимательно переносить на беловик. Растяпа и есть.
Дымов встал и обошел стол. Наклонился над Машей, буквально впиваясь своим взглядом в самую суть — неприятное ощущение, брр.
— Не нависайте
— У меня только один вопрос, — с холодной безжалостностью сказал он, — тот Дымов, которого больше нет — который был девушкой, и который разгадывал с вами загадки артефактов, и который показывал вам свои воспоминания — он был бы рад, оставь вы все, как есть?
Маша вскочила, ощутив себя в ловушке. Обхватила рюкзак, прижимая его к груди, словно пытаясь выстроить между их телами стену.
— Правду, — отрывисто велел Дымов, и на его лице появилось что-то безумное. Да ведь он сходил с ума не меньше ее, а может и больше. Каково это — проснуться обыкновенным, ничем не примечательным утром, и выяснить, что у тебя все было по-другому? И что это другое полностью противоречит твоим принципам и убеждениям? Немудрено кукухой поехать.
И Маша не посмела ему в эту минуту соврать.
— Тот Дымов, — выдавила она через силу, — был уверен, что я верну его. Что ты влюбишься в меня заново в любых реальностях и при любых обстоятельствах! Мы просто не учли одного нюанса…
— К черту нюансы, — он мотнул головой, будто отгоняя муху. — Но ты решила все иначе? За нас обоих?
— Да ведь речь шла о твоем увольнении, о твоей репутации!
— Защитила, значит, — он хмыкнул, быстро успокаиваясь.
— Не вышло защитить, значит, — удрученно признала она. — Как ты вообще оказался в этом университете?
— Ты второй раз спрашиваешь. Это так важно? Мне просто нужна была работа. После учебы я пытался писать стихи и не преуспел в этом. А тут подвернулось место в столичном вузе, ассистентом преподавателя поначалу, но что мне было терять?
Вот она, чертова судьба. Так или иначе возьмет свое.
— И что теперь? — беспомощно спросила Маша.
— Для начала мне все же хотелось бы узнать, что между нами было прежде, — подумав, определился Дымов. Он снова стал собранным и спокойным, запрятав искры своего безумия куда подальше.
Но Маша, успевшая заглянуть в эту бездну, больше не обманывалась на его счет.
— Я не уверена, что это хорошая идея, — усомнилась она.
— Представь себя на моем месте, — едко порекомендовал Дымов. — Непросто чувствовать себя идиотом — раз. Мне надо понять, отчего ты так боишься Бесполезняк, — два. Не хотелось бы ненароком как-то подставить тебя.
— Хорошо, — сдалась Маша. — Где и когда?
***
У нынешнего Дымова была своя квартира — небольшая двушка очень близко от универа. Здесь было много книг и рукописей, и кособокой древней мебели, очароватаельной в своей старомодности.
— Это значит, — спросила Маша, касаясь пальцами корешков на полках, — что книжный шкаф в вашем кабинете — просто книжный шкаф? За ним нет тайной комнаты?
— Для чего мне тайная комната в универе? — не понял он.
Должно быть, и его общага, и нора были связаны с романом с ректоршей. Надо ли говорить об этом?