Прятки в облаках
Шрифт:
В один из последних дней каникул ее разбудил отец.
— И все-таки, пойдем погуляем, — сказал он.
На улице была одна из внезапных зимних оттепелей, чавкающая талым снегом под подошвами. Маша брела, похудевшая и ослабевшая, крепко ухватившись за папину руку, и бездумно глазела на витрины, на спешащих мимо людей, на яркие вывески и несущиеся машины. Город, который никогда не отдыхал, жил в своем сумасшедшем ритме.
— Ты как будто чахоткой переболела, — ворчливо заметил папа, поймав ее отражение в случайном окне. — Это полное безобразие, мартышка.
— Я исправлюсь, —
— Мать вокруг тебя на цыпочках ходит, а я скажу прямо: нельзя себя так распускать. Когда я втюрился в твою маму, то тоже был в полном отчаянии. Казалось невозможным, чтобы эта красотка выбрала вояку типа меня. Что я мог тогда ей предложить? Вечное ожидание и короткие встречи. Кто бы на такое подписался.
— Но ты не сдавался, — сказала Маша.
— Конечно, сдавался. Раз десять, не меньше. Это бесполезно, говорил я себе, что за глупая блажь. Сдавался, а потом начинал все сначала. Вот и ты — посдавалась немного, и хватит. Была бы мальчишкой — честное слово, отвесил бы тебе подзатыльник… Слушай, ты же даже на бокс ходила в шестом классе, и с чего вдруг перестала драться?
— С кем мне драться? — сухо спросила Маша, у нее скулы сводило от отцовских сентенций. Конечно, она любила его, но какой прок от всех этих разговоров?
— Ну а кто или что тебе сейчас жить мешает?
Настоящее, могла бы ответить она.
И желание вернуться в прошлое вдруг полностью завладело ей — туда, где Дымов ее любил. И пусть она будет всего лишь крошечной бесплотной проекцией самой себя, но зато они хотя бы поговорят друг с другом! А если как следует потренироваться, то однажды она придет к нему по-настоящему. Это ведь так легко — преодолеть время, оно подчинится ее воле.
Маша так сильно сжала папину руку, что тот остановился, встревоженно глядя в ее побелевшее лицо.
Время звало ее, обещало все исправить, все починить, сулило неслыханные награды и необычные приключения. Поддаться этому зову казалось таким заманчивым, таким очевидным решением.
Стоп, стиснув зубы, напомнила себе Маша. Нет такого места и нет такого дня, где Дымов бы все еще ждал ее. Она все это стерла. Есть только здесь и сейчас, но еще есть и завтра, и много лет после.
Ее жизнь продолжается, — наконец-то дошло до нее. А это значит, что она не поддастся на губительные и сладкие обманки времени, останется там, где находится. И будет двигаться только вперед — минута за минутой, час за часом. Как и все нормальные люди.
— Пап, — Маша успокаивающе погладила его по щеке, — пойдем съедим пиццу?
***
В универ она вернулась хмурым февральским днем, полная решимости уйти с головой в учебу. Маша корила себя, что так легко поддалась своим печалям и вместо веселья с семьей совершенно бездарно потратила все каникулы.
Жизнь продолжается, твердила она себе как заклинание, а от несчастной любви люди не умирают.
И пусть ей было совестно перед прошлым Дымовым, которого она обещала всенепременно влюбить в себя снова, при здравом размышлении Маша пришла к выводу, что нечего тревожить его покой. Ни к чему хорошему это не приведет. Он отказался от их любви, чтобы
Еще она много думала о том, как ректорша оказалась замужем за Лавровым. Она выскочила за него еще в прошлом году, а Маша изменила реальность только с июля. Единственным объяснением, пришедшее ей в голову, оказалось вот какое. Дымов однажды обмолвился, что ждал появления Маши до своего тридцатилетия, а потом перестал. Наверное тогда-то, разочаровавшись в многолетней иллюзии об их романтической связи, он и закрутил с ректоршей. В нынешней же временной линии он ничего не знал о Маше, ничего от нее не ждал и ему не в чем было разочаровываться. Поэтому и романа с ректоршей не случилось.
Удивительно, как переплетаются все события. Взять ту же Дину — одержимая жаждой заполучить бабушкину тетрадь, она была готова и к шантажу и к насилию. Теперь же, когда это искушение не маячило у нее под носом, Дина оставалась обычной, слегка высокомерной кокеткой.
Наверное, каждый человек способен и на плохое, и на хорошее, все зависит от обстоятельств.
Маша шла по заснеженному университетскому парку довольно спокойно. На общем собрании Бесполезняк сказала, что эффект ленивого Хроноса длится всего несколько дней. Если бы кого-то посетило воспоминание, связанное с Машей, и ее вина в сдвоенных временных потоках стала бы известна, то за ней бы пришли еще на прошлой неделе. Значит, все обошлось, главное теперь — никогда больше не поддаваться зову времени.
Получится ли? Во время прогулки с отцом ее так сильно скрутило, и…
Блямс!
Комок из снега, прилетевший ей в ухо, был таким неожиданным, болючим и обидным, что она невольно встала в защитную стойку, готовясь противостоять всем врагам на свете.
Но это всего лишь были Власов и Плугов, решившие поиграть в снежки.
— Простите, девушка, — с фальшиво-преувеличенной виноватостью заорал Власов.
И опять — больно. Оба смотрели на нее как на совершенно незнакомого человека.
Плугов подтолкнул друга в спину, и болтун-балбес подбежал к ней поближе.
— Сильно досталось? Хотите подую?
— Антон, перестань ходить кругами и переходи к сути, — потирая ухо, потребовала Маша.
— О, — оживился он, — ты нас знаешь?
— Ну вы же те самые печально известные менталисты, которые вечно что-то взрывают.
— Да-да, мы — они. А ты живешь в одной общаге с Диной Лериной, правда?
— Ах вот в чем дело, ты специально в меня снежком запулил. Есть и более гуманные способы попросить об одолжении.
— Прости, — ему хватило воспитания сделать вид, что он смутился. — Просто очень хочется с Лериной на свидание. А что, она со всеми уже перевстречалась, и только мы с Вовкой в пролете.
— Ладно. И с кем из вас есть провести вечер?
— С обоими. Мы вроде как в комплекте.
— Да ладно? — развеселилась Маша.
— Два по цене одного. Очень практично.
— И что мне за это будет?
— Ну, — Власов оглянулся на Плугова, — хочешь одну классную штуку? Мы называем это Мудрейшим Советником на все случаи жизни.