Прыжок барса

Малиновская Майя Игоревна

– Я лично дам расписку, что принял для изучения эту рукопись. Тебе придется на время ее здесь оставить. Согласна, Елена из Мантинеи, передать мне, архивариусу храма Сераписа, этот манускрипт?

– Не нужно расписки. Я верю твоим словам, - спокойно и с достоинством согласилась она.

– Я должен составить опись, расписка обязательное правило.

Он подал знак и из сумрака зала вынырнул писец. Он сел и приготовился записывать.

– Я спрошу. Ты должна отвечать правду. Писец запишет, - объяснил суть процедуры Эйдике.

– Спрашивай.

Жрец сказал писцу:

– Ее имя Елена, она из Мантинеи, что в Спарте.

Потом он посмотрел на молодую женщину. Усомнился, следует ли ему соблюдать процедуру целиком. Двое предыдущих его собратьев не стали ее расспрашивать, поскольку содержание ее рукописи вызвало у них сомнения в подлинности, и они отказались общаться с женщиной. Поэтому скучную часть с расспросами Эйдике придется провести самому.

Отчего же скучную? Своим своеобразным поведением Елена вызывала его интерес. Его статус требовал от окружающих почитания. Он служит самому Серапису. Она не опускала глаз в присутствии мужчин, не показала смущения, замешательства, неловкости, ей кажется все равно, что перед ней жрец. В общем, вела она себя не так, как он ожидал бы от женщины. Она не подала и признаков испуга, когда он предложил следовать за ней. Он предположил, что она могла быть царской крови, или же она невероятно смела, либо очень невежественна и не знает местных нравов. Если она так честна и прямолинейна, как говорят о спартанцах, он скоро все узнает.

– Когда ты прибыла в город?

– Сегодня.

– Каким путем?

– Караваном из Навкратиса.

– У тебя есть спутники?

– У меня есть охрана.

– Из какого ты рода?

– Мой дед был геронтом Спарты. Пожизненно.

– Ты аристократка?

– Да.

– Тебя учили?

Этот вопрос он задал мельком, многие кто приходил сюда были обучены письму.

– Да.

– Ты путешествуешь одна?

– С семьей.

– Почему не пришел мужчина?

– Я приехала в город сегодня. Я еще не встретила родных. Манускрипт принадлежит мне.

Итак, Елена была родовита, обладала независимым характером, умела читать и писать, у нее была семья и собственность. Все, что он до этого знал о ее народе, оказывалось правдой.

Ему следовало спросить замужем ли она, ее поведение убедило его, что у нее нет мужа, ему была не интересна эта подробность. Он посмотрел на нее и понял, что свиток ему интереснее женщины. Чем раньше он закончит с формальностями, тем быстрее осмотрит находку.

– Как ты получила эту рукопись?

– Мне ее подарил один знакомый. Он сказал, что это свиток по медицине. Язык, которым он написан, по древности поспорит с иероглифическим письмом этой земли. Он очень древний. Не свиток, а текст.

Эйдике удивился ее убежденности.

– Если мы убедимся в том, что рукопись такова, как ты говоришь, то она останется в этой библиотеке. Ее могут у тебя купить или изъять указом фараона. Поскольку язык текста пока нам не известен, скопировать его мы не можем. Тебе придется назначить цену.

–

Этот свиток стоит очень дорого. И у меня есть человек, который, возможно его прочтет. У меня две цены. Серебро или услуга.

– Сколько серебра ты хочешь?

– Я не хочу серебра, я хочу услугу.

– Торгуясь со мной, ты торгуешься с божеством.

– Я буду торговаться с вашим экономом, - она улыбнулась, давая понять, что угроза ее не испугала. Его тон будто бы не произвел на Елену никакого впечатления.
– Ты жрец, жрецам нельзя проявлять жадность или скупость, говорить об оплате.

Они сидели близко, он не успел двинуться, рукопись оказалась у нее в руках.

Она махнула ею, как чем-то малостоящим.

– Согласись на услугу, я попрошу помощи, а за свиток ничего не возьму. Ни одной лепты. Однако, что исполнить просьбу будет не легко.

Эйдике не решил сердится ему или смеяться. Он медлил с ответом.

Эл рассматривала то его, то писца, изучая их по очереди. Жрец вел себя сдержанно, а вот писец едва не выронил стилос, услышав ее последнее заявление. Она диктовала условия жрецу.

Поскольку Эйдике проявил любопытство, стоило быть до конца учтивой. Она обратилась с сообщением о свитке не меньше, чем к десятку людей в храме. Эл было решила, что ее не понимают. Сначала один молодой жрец, потом другой постарше пытались ее выдворить, она развернула ткань и показала свиток нескольким по очереди. Тот, что постарше позвал Эйдике. Едва взглянув на текст, этот жрец попросил ждать, поскольку она решила не выпускать рукопись из рук. Эл поняла, что никакого языкового барьера нет, к ней всего лишь отнеслись свысока. Когда Эйдике попросил ее пойти за ним в саму библиотеку, Эл поняла, что зацепка сработала. Определенно заказчики экспедиции хорошо знали, что ей дать.

Эйдике ее внимательно рассматривал, он тянул время, если она лукавит, то начнет нервничать или назовет цену.

– Уже поздно. Иди. Я отпускаю тебя. Приходи завтра, после утренней церемонии. Лучше, если с тобой придет кто-то из мужчин твоей семьи. Кто-то старший. Я позову знающих, если они удостоверят подлинность, я поговорю с экономом о цене. Ты знаешь, где будешь ночевать?

– Мы найдем гостиницу.

– Уже очень поздно, - сказал Эйдике - Недалеко от храма находится дом мужа моей сестры. С тебя не возьмут платы. Я попрошу дать тебе ночлег. В ночном городе без провожатого ты легко заблудишься, тебя может остановить ночная стража. Тебя не обидят, но задержат. Женщина на ночной улице - это плохо

– У меня хорошая охрана.

– Для охраны тоже найдется ночлег, - сказал он, умышленно проигнорировав ее уверенное заявление.

Попутно ему пришла мысль, что лучше держать ее на виду и больше узнать о ней. А кто лучше разговорит ее, если не другая женщина. В этом смысле его сестра, Алтея - хороший союзник.

– Мне позвать привратника?
– подал голос писец.

– Ступай, ты свободен. Я сам провожу нашу гостью.

Он вывел ее из храма другим путем, прямо в храмовый сад.