Прыжок леопарда 2
Шрифт:
– Вы хотите сказщать, что пришла очередь Коменданте?
– Потому-то я здесь, и кому-то это очень не нравится.
Солнце бильярдным шаром катилось за горизонт. Быстро сгущались сумерки. Где-то внизу потрескивал небольшой костерок. Невесомый дым стелился над заросшей тропой и таял, теряя силы, у порога старого дома. В потухшем взгляде зашторенных окон таилась тоска. Ведь даже дома тоже страдают от одиночества.
– Можно я закурю?
– тихо спросил Аугусто, будто выстлал словами мост через долгую паузу.
– Конечно, закуривай, - с готовностью откликнулся
– Вам нельзя! Доктор сказал, что после вчерашнего приступа...
– Много он понимает, твой доктор! Медицина не лечит души.
– Дон Экшен, отец, ужинать!
– донеслось от костра.
– Кушать подано, садитесь ржать пжальста!
– Ай да фанатик советских фильмов! Он опять все перепутал, - еле скрывая улыбку, громко откликнулся Август.
– Не "ржать", а "жрать", Хуанито, - Векшин тоже не выдержал, засмеялся, - у тебя опять по русскому двойка. Мы скоро, ты мог бы еще немножечко подождать?
– Насколько я понял, Евгений Иванович, - вслух размышлял Аугусто, - в России, вы давно уже похоронены. Это признано на самом верху, официально запротоколировано - есть даже могила на Ваганьковском кладбище. А мертвых не выдают и не депортируют. Рауль в конце встречи так и сказал: "Дон Экшен - герой Республики и этот статус выше моих полномочий". Тогда они настояли на личной встрече.
Очень странно, - подумал Векшин, - все идет так, как я и рассчитывал, но со значительным опозданием. Или в Москве, тонко ведут свою контригру, или они разучились работать?
– Ты, кажется, курил "Монтекристо"?
– спросил он скучающим тоном.
– Теперь перешел на "Мальборо" - привык, знаете, за время командировок.
– Не самые лучшие сигареты.
– Шутите, дон Экшен? Все ребята из нашей группы предпочитают "Вирдждинию". Даже те, кто не знают, где находятся Ангола и Мозамбик.
– У нас тоже с этого начиналось. С прослойки людей, которые пили, курили и ели не то, что все остальные. Элитные кланы, квартиры, дачи - все не для всех. Трудно верить в светлое будущее, если ты простой работяга и за куском колбасы к праздничному столу вынужден ехать в Москву.
– Что делать?
– Москва это сердце России!
– довольно ехидно заметил Аугусто.
То ли он хотел пошутить, то ли припомнил расхожую фразу из разговорника? Типичный латинос, Аугусто был иногда непосредственен, как ребенок и даже не понял, что копнул много глубже допустимого уровня.
– Никогда, - прорычал Векшин, - пожалуйста, никогда не говори так о моей стране! Если Москва это сердце России, то Россия - страна с искусственным сердцем. Москва никогда не болела болью страны, не знала ее порывов и чаяний и будет за это обречена на вечное отторжение. Запомни, амиго: самое главное то, что мы не враги. Я имею в виду не себя, а русский народ. Как ни пыжится наша столица вправить ему любовь к Вашингтону и ненависть к вашей свободе, у нее ничего не получится. И спасибо за это народной душе!
Очень трудно понять друг друга, если слышишь только себя. Тогда и молчание красноречивей. Несказанность плавала в воздухе липкою паутиной и она раздражала обоих.
– Прости
– Евгений Иванович!
– Не надо, не перебивай. Я согласен на эту встречу. Так и скажи Раулю: Векшин согласен.
Поужинали у причала, в мерцающем свете костра. Океан шумно вздыхал, тер бока о замшелые, бородатые сваи. Новый месяц, изогнутый лисьим хвостом, запутывал звездный след. Ночь легла на густую траву, как широкая тень одинокого дома.
– Я сыт, - тихо сказал Хуанито, - можно мне чуть-чуть порыбачить?
Не дождавшись ответа, отправился с удочкой по заветным местам. Ох, Ванька, Ванька! Как и все в этом возрасте, максималист. Обиделся, что праздник не получился, почувствовал чистой душой. А кого тут винить?
– получается, некого. Впрочем, что это я?
– спохватился Векшин, - может, просто не хочет мешать взрослым? Тактичный, все понимающий парень и руки у него добрые: шашлык из мяса марлина, выдержанного в ликере, таял во рту и по вкусу напоминал сациви - коронное блюдо Мананы, третьей жены старого друга Мераба.
– Манана!
– хриплый голос из прошлого, - погладь мой коричневый костюм в клетку!
– Ты куда-то собрался, Мераби?
– Я тебе, подследственный, что ли?!
Когда это было?
– лет пятнадцать назад, не меньше, Антон еще в мореходке учился. После того злополучного рейса проклюнулся повод сблизиться с сыном и вместе рвануть в Сухуми.
Мераб на оранжевом "Москвиче" встретил их на площади у вокзала. Было очень раннее утро, а потому малолюдно. Пользуясь случаем, в тени экзотических пальм, широко и привольно суетилась собачья свадьба.
– Сволочи!
– хмуро сказал Сичинава, - у отдыхающих научились!
Антона он сразу же взял под опеку:
– Ты, молодой человек, будь осторожней и берегись загорелых дам. Они здесь давно отдыхают, с "мэстными грузинами" могли переспать, можно подхватить гонорею и даже сифилис. Впрочем, Вано Шотович и такие болячки лечит. Мы к нему скоро в гости зайдем.
– А вы не грузин, дядя Мераб?
– Выше бери, я мингрел. Это помесь грузина с колючей проволокой.
Через неделю-другую надоело вино.
– У меня от него изжога, - сказал Антон.
– Кто приезжает с "сэвэра", - понимающе усмехнулся Мераб, - начинает скучать по спирту. Я же вам говорил, что скоро пойдем к Вано Шотовичу. Это недалеко от вокзала, в пункте по профилактике венерических заболеваний.
Вано Шотович приходился Мерабу двоюродным братом. Этот маленький круглый мужчина в городе был известен и очень востребован, особенно в летний сезон. Все к нему обращались только по имени-отчеству, даже двоюродный брат, родная жена и секретарь райкома. Внешне он был похож на духанщика из старого фильма "Железный поток", но это никак не мешало ему считать себя фигурой значительной и причастной к чистой науке.