Прыжок леопарда 2
Шрифт:
– И что?
– Ногу сломал. А она срослась как-то неправильно. Пришлось уходить на пенсию.
– Сколько ж лет тебе было?
– Двадцать шесть, и еще чуть-чуть.
– Хорошая пенсия?
– Сто шестнадцать с копейками.
– И хватало?
– Хватало бы, если б не пил, - Жорка еще раз вздохнул, - пришлось подрабатывать. Устроился в "Москонцерт", администратором у Кобзона. Однокашники помогли.
– У кого, у кого?!
– девчонки отпрянули, широко раскрыли глаза.
Устинов почувствовал, как над его нечесаной шевелюрой горит, разгорается нимб.
–
– Боялся?
– поежилась Лялька.
– Нет, уважал. За три с половиной года мы с ним хорошо сработались. Он не хотел, чтобы я от него уходил.
– Почему же ушел?
– Женился.
– На артистке?
– Почему обязательно на артистке? Я их терпеть не могу! Ну, на ком можно жениться?
– на обычной питерской бабе, она за мной с детства ухлестывала. Я ведь сам тоже из Ленинграда.
– Значит, женился!
– мрачно сказала Вика и крепко задумалась.
– Ты, подруга, губищи-то не раскатывай!
– подпрыгнула Лялька, - ишь ты, чего удумала!
– Ты что, мать? Окстись!
– залепетала Вика.
– Смотри мне! Видишь, горе у мужика! Не по своей воле он здесь оказался, - строго вещала Лялька голосом школьной учительницы. Потом взглянула на Жорку и продолжила более ласково:
– Ты, Игорь, дальше рассказывай. Не обращай на нее внимания. Она у нас с прибабахом, книжек про любовь начиталась.
– Ну, женился, - неохотно продолжил Устинов, - переводом ушел в "Ленконцерт". Работал еще три года у разной горластой сволочи, а потом окончательно спился. Жена меня, естественно, бросила...
– Лечиться хоть пробовал?
– тихо спросила Вика и испуганно замолчала.
Жорка вздохнул:
– Два раза лежал в ЛТП, если это так интересно. Честно скажу, воспоминания не самые светлые. Врач на прощанье сказал: "У вас, молодой человек, деменция головного мозга. Есть уже первые признаки. Скоро вам будет нечем думать. Хотите влачить растительное существование?
– можете продолжать. Хотите остаться человеком?
– меняйте свой образ жизни. Мой вам совет: перебирайтесь на юг, поближе к природе - подальше от собутыльников. Присмотрите квартиру. Жилье там намного дешевле, чем у нас, в Ленинграде".
– Что же мы тут сидим, чем занимаемся?!
– всполошилась Лялька и вылила на пол остатки "Шампанского.
– Поехали, мы сведем тебя с человеком, который решает любые проблемы. Викентий, махни Толяну!
– У стеклянных дверей, как будто из воздуха, материализовалась машина. Стояла, наверное, в пределах прямой видимости. Устинов это заметил и мысленно оценил: да, девочки еще те, все у них на широкую ногу! Полез было в карман, хотел расплатиться за столик, но куда там!
– Спрячь сейчас же!
– искренне обиделась Лялька.
– Чай к людям попал! Ты деньги для дела держи, они тебе еще пригодятся. Садись вон, рядом с водителем, да смотри: в этой машине не курят. Толян может обидеться, он с табаком завязал.
Глава 24
– На базу, Толян, на базу!
С минуту ехали молча. Вика долго ерзала на сидении, не выдержала, спросила:
– Что такое деменция, она не заразна?
– Нет, - успокоил Жорка, - я листал медицинский словарь, тоже интересовался. Деменция - это приобретенное слабоумие, деградация личности, так сказать.
– На всякий случай сходи, проверься, - хмыкнула Лялька.
– А я вот, хотела спросить: чем занимается администратор, зачем он вообще нужен?
Надо же, как запало, - удивился Устинов, - хоть подавайся в альфонсы! Нет, в Ленинграде на эту легенду так не клевало. А вслух пояснил:
– Артисты на сцене не работают в одиночку. У каждого свои музыканты, дирижер, операторы света и звука. Это самый минимальный набор. Всем нужно создать творческие условия. Если это гастроли - доставить в другой город. А значит, купить билеты, договориться с гостиницей, обеспечить питанием, суточными, командировочными, той же зарплатой. Есть еще целая куча нюансов. Один заболел - нужно срочно искать замену. Другой закапризничал: подавай ему поезд, он в самолетах летать боится. А третьему - вынь да положь представительский люкс, и чтобы не выше четвертого этажа.
– Короче, как наша Мамэлла, - подытожила Вика.
Человек, решающий любые проблемы, жил на окраине города в панельной пятиэтажке.
– Проходите, располагайтесь, - молвила дородная дама, открывшая дверь и отступила назад. Я сейчас позову мужа, он принимает ванну. Слово "ванну" произнесла с французским прононсом.
В квартире царил полумрак.
– Это и есть наша Мамэлла, - еле слышно шепнула Вика, дергая Устинова за рукав.
– Осторожнее, в прихожей нет света. Нам сюда, в эту дверь.
– Эдуард, - доносилось оттуда, где было светло, - Эдуард, у нас гости.
Комната, в которой они оказались, меньше всего походила на офис. Бросалось в глаза трюмо с богатым набором косметики. На самом почетном месте стояли пустые банки, очень похожие на пивные, но с дырочками на крышке и броским названием "VIM". Это был импортный порошок для чистки сортиров. Телефон на журнальном столике, два кресла, диванчик для посетителей - вот, вкратце и вся обстановка. Все остальное пространство занимала кровать.
– Евдокия Никитична, вам помочь?
– весело крикнула Лялька.
– Сидите, сидите! Я сейчас принесу кофе!
– Голос Мамэллы звучал довольно приветливо.
– Придется вам подождать. Супруг принимает ванну, а я без него ничего не решаю.
– Кто она?
– тихо спросил Устинов, кивая на дверь.
– Бандерша, - смеясь, пояснила Вика, - наш с Лялькой администратор, между прочим, хорошая тетка.
Евдокии Никитичне давно уже стукнуло сорок и это по самым скромным подсчетам. Все в ее облике было большое: нос, губы, глаза, даже рост и размер тапочек. Шикарный халат с золотыми драконами скрывал остальные прелести.