Прыжок самурая
Шрифт:
Дмитрий распорядился:
– Коля, как хочешь, лови машину, иначе мы не дойдем.
Он довел Павла до ближайшего двора и усадил на лавку. Минуты казались вечностью. Наконец показался Николай. Энергичный взмах руки показывал: можно идти. Дмитрий стащил с себя плащ, укутал им Павла и повел к такси. Усадив его на заднее сиденье, он бросил шоферу:
– Землячок, нам к «Мутному глазу»!
Таксист весело заметил:
– Однако хорошо гуляете, ребята!
– Грех жаловаться! Подбросишь с ветерком, и тебе нальем, – поторопил Николай.
– Не
«Мутный глаз» знали все в Харбине. На самом деле эта рюмочная носила другое название, но какое именно, никто не помнил. Здесь подавали пиво с «прицепом», и самый трезвый взгляд быстро становился мутным.
Для подпольщиков главное преимущество было в том, что рюмочная находилась в двух шагах от дома Свидерского.
Таксист знал свое дело. Со свистом подрезая повороты, он всякий раз притормаживал, когда навстречу мчались полицейские машины и грузовики с солдатами. Власти предпринимали все возможное, чтобы не дать боевикам вырваться из кольца. Дмитрий молил бога, в которого не верил, чтобы машину не остановил патруль, но таксист повода не давал.
Наконец впереди показался бронзовый Асклепий. Можно было перевести дыхание. Дмитрий вместе с Павлом сошел у рюмочной, а Николай поехал к Дервишу, чтобы разузнать обстановку.
Слухи о перестрелке разнеслись по Харбину со скоростью лесного пожара. Знали о ней и Свидерские. Они и без того сидели как на иголках, а теперь и вовсе не находили себе места. Когда в дверях зазвенел колокольчик, аптекарь, несмотря на свой возраст, первым оказался у двери. Вслед за ним по лестнице скатилась Аннушка. Увидев раненого Павла, она побледнела.
– Аня, бинты и воду! Павла в кабинет! – распорядился Свидерский.
Девушка бросилась за бинтами. Дмитрий, подхватив под мышки обессилившего Павла, потащил его наверх. В кабинете они со Свидерским уложили Павла на кушетку. Подоспевшая Аннушка помогла отцу обработать рану.
После перевязки Павел почувствовал себя лучше, он даже сделал попытку приподняться.
– Лежи, лежи, герой! Еще успеешь набегаться! Сейчас примешь успокоительное и заснешь как убитый, – повеселел Свидерский.
Поискав в шкафу, Аннушка нашла аптечный бутылек с желтоватой жидкостью и отлила в мензурку.
– Мало! Это только воробью горло промочить, – заворчал доктор.
– Пап, да я еще налью, – пообещала девушка.
Павел невольно поморщился, почувствовав запах багульника и валерьяны.
– Пей, пей! Только здоровее станешь, – подмигнул ему Свидерский.
На вкус снадобье оказалось вполне сносным. Сухость в горле прошла, и через несколько минут по телу разлилась приятная истома. Глаза начали слипаться, голоса доносились до него как сквозь вату. Последнее, что он запомнил, – это склонившееся над ним лицо Анны.
– Кажется, уснул, – сказала она и бережно поправила подушку.
– Проспит до утра как убитый, – заверил Свидерский.
– Тогда мне пора, – заторопился Дмитрий. – Надо узнать, что с ребятами.
– Будь осторожен! – предупредила девушка.
– За
Приоткрыв дверь, Дмитрий прислушался к тому, что происходило у дома. Слабый дождь тихо стучал по крыше, в дырявых водосточных трубах заунывно свистел ветер. Слух не уловил ничего подозрительного – можно идти. Чтобы пересечь двор, хватило нескольких шагов. На соседней улице тоже было спокойно, но ближе к центру в глазах зарябило от мундиров. Патрули трясли пассажиров на стоянках такси, рикши попрятались, поэтому весь путь до резервной явочной квартиры Дмитрий проделал пешком.
К тому времени, когда он добрался до нее, уже стемнело. По комнате из угла в угол ходил Дервиш, на стульях сидели Николай и двое незнакомых ему ребят из группы прикрытия. Судя по их подавленному виду, операция провалилась. Погиб шофер Люшкова, однако сам он не получил ни царапины – его словно заговорили. Подпольщики понесли серьезные потери – двое убитых, трое раненых и еще двое в руках полиции. И счет потерям, как полагал Дервиш, мог продолжиться. Дулепов теперь точно знал, кого искать в харбинской конторе фармацевтической компании.
Остаток дня они провели, как на раскаленной сковородке. И только к ближе к ночи, когда никаких новостей, к счастью, не поступило, Дервиш с Дмитрием отправились к Свидерским.
Павел уже был на ногах – видно, зелье аптекаря не подействовало как надо. Но все же он восстановил силы, рана напоминала о себе лишь неприятным зудом. Выглядел Павел неважно. Правая щека вздулась, левый глаз затянул багрово-лиловый синяк. В таком виде выходить на улицу и тем более появляться в конторе было опасно. Но подпольщика мучило не это. Он не знал, что стало с Люшковым. Достигли ли пули цели? Кроме того, он беспокоился о ребятах, принявших бой. Но Дервиш, поднимаясь по лестнице, молчал. В тусклом свете его лицо напоминало восковую маску. Молчал и Дмитрий.
– Вокруг чисто! – сказал поднявшийся вслед за ними в кабинет Свидерский. – Аннушка дежурит внизу. Если что, она предупредит.
Дервиш искоса глянул на Павла и, кивнув на повязку, спросил:
– Как чувствуешь?
– Вроде ничего, а как у ребят?
– У них хуже, – неопределенно ответил Дервиш.
– Что с ними?
– Есть раненые, есть убитые. Володю и Антона взяли, – мрачно обронил Дмитрий.
– Да?.. А Люшков? – с надеждой спросил Павел.
– А что Люшков? Жив, сволочь!
– Не может быть! Я в него всю обойму всадил.
– А вот может! – сорвался Дмитрий. – Сопли не надо было жевать, стрелял бы сразу в эту сволочь! А сейчас этот гад вместе с Дулеповым наших ребят в контрразведке наизнанку выворачивает!
Павел опешил. Его растерянный взгляд метался между Дмитрием и Дервишем, с губ срывались обрывки бессвязных слов:
– Люшков… Живой… Я… Но… Не мог…
– Что не мог? – Дмитрий выплеснул на Павла накопившуюся за эти часы горечь. – А Володя смог, когда твою задницу прикрывал?!