Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы

Гнидюк Николай Акимович

О, как бы им хотелось закрыть людям рты и уши, чтобы они не могли ни говорить, ни слышать о каждой новой диверсии подпольщиков! К каким только средствам не прибегали фашисты, чтобы запугать народ. Но напрасны были их старания: никакие угрозы, никакие расправы не могли убить в людях веру в быстрое освобождение. Убийство двух гитлеровских сатрапов вселило в сердца львовян надежду, подбодрило их, прибавило им силы в борьбе с захватчиками.

Немецкие газеты и желто-блакитные листки националистических предателей упорно молчали об убийстве Бауэра. Очевидно, оккупанты никак не осмеливались расписаться в своей беспомощности и бессилии: ведь все чрезвычайные меры, предпринятые

гестапо для обнаружения и ареста неизвестного убийцы, оказались тщетными.

Весь аппарат гестапо был поднят на ноги. Ни днем ни ночью не прекращались розыски, эксперты перевернули вороха различных секретных документов о террористических действиях подпольщиков в разных местах оккупированной гитлеровцами советской земли. И вот на стол начальника гестапо гауптштурмфюрера СС Петера Краузе легли сообщения, полученные в разное время из Ровно о ранении сенатспрезидента Пауля Даргеля, об убийстве имперского советника финансов Гееля, об убийстве заместителя рейхскомиссара Украины Кнутта, оберфюрера СС доктора Альфреда Функа, о похищении генерала фон Ильгена. В последнем, совершенно секретном сообщении были описаны приметы опасного большевистского агента и названо его имя — гауптман Пауль Зиберт. Сопоставив все обстоятельства, эксперты пришли к выводу, что убийство во Львове является логическим продолжением ровенских событий. И во все концы Галиции разлетелось срочное распоряжение: любой ценой поймать и уничтожить террориста. В бумаге указывалась и награда за поимку гауптмана Зиберта — двадцать пять тысяч злотых.

Лишь после принятия решительных мер губернатор Галиции Вехтер дал разрешение на опубликование некролога в газетах «Лембергер цейтунг» и «Львивски висти».

Пятнадцатого февраля 1944 года это известие донесла до советских людей «Правда»:

«Стокгольм. По сообщению газеты «Афтенбладет», на улицах Львова средь бела дня неизвестным, одетым в немецкую военную форму, были убиты вице-губернатор Галиции д-р Отто Бауэр и высокопоставленный чиновник д-р Генрих Шнайдер. Убийца не задержан».

Да, убийца не был задержан, несмотря на все меры, принятые службой безопасности.

Двенадцатого февраля, в то самое время, когда набирался номер немецкой газеты «Лембергер цейтунг» с некрологом, Пауль Зиберт снова напомнил о себе. За Львовом, недалеко от села Куровичи, на контрольно-пропускном пункте был убит немецкий майор, пытавшийся проверить документы у пассажиров серого лимузина. Вслед за майором отправились на тот свет четверо жандармов: они выбежали из будки, услышав выстрелы. Начальник гестапо Краузе, который лично выехал на место происшествия, опросил свидетелей и установил, что в майора стрелял из пистолета немецкий офицер, сидевший рядом с шофером, а по жандармам выпустил автоматную очередь мужчина в штатском. После этого машина помчалась дальше. Гестаповец кинулся в погоню, но, проехав с десяток километров, увидел недалеко от дороги разбитый, обгоревший кузов серого лимузина — такого, какой, по описаниям свидетелей, утром девятого февраля остановился неподалеку от вице-губернаторского особняка. Специально вызванный отряд жандармов осмотрел рвы, обыскал каждый кустик, прочесал близлежащий лесок. Пассажиры лимузина исчезли.

…Оставив подожженную машину, Николай Иванович, Белов и Каминский углубились в лес. Возможно, жандармам и удалось бы их схватить, но разведчики встретили подводу с хворостом, возница был одет в форму полицая. Заметив немецкого офицера, он струсил и без колебаний взял на подводу пассажиров. По дороге он на все лады восхвалял немецкую власть, «освободившую нашу Украину от большевизма и противных

ляхов».

— Вот еще расправятся с партизанами, тогда совсем легко будет дышать, — добавил он.

— Во зинд партизанен? — спросил у него Кузнецов.

— Вон там, в нашем лесу, — дядька показал рукой влево и, вероятно желая доказать свою преданность оккупантам, добавил: — Я старостой тут недалеко. Мне обещали награду, если я выслежу партизан. Вот и езжу по лесам на подводе. Уже на след напал, и вот увидите: пройдет день-два — я их поймаю.

Он довольно захохотал и хотел еще что-то добавить, но не успел: большие, крепкие руки Каминского охватили его голову и прижали к подводе…

Два дня блуждали Кузнецов и его товарищи по лесам, надеясь встретить партизан, о которых рассказывал староста. А на третий день разведчики случайно набрели на группу бежавших из еврейского гетто и скрывавшихся в лесу. Беженцам эта местность была хорошо знакома, знали они также, где находятся партизаны.

— Ведите, — обратился к ним Кузнецов.

Идти пришлось долго. Тяжело было уже который день подряд шагать и шагать, почти не зная отдыха. Но они твердо верили в то, что достигнут цели, встретятся с партизанами. И встретились.

Партизаны привели их в шалаш, и здесь разведчики увидели истощенных болезнью, бледных наших двух товарищей — Дроздова и Приступу, которые лежали без движения, накрытые тулупами.

Василий Дроздов чуть приоткрыл глаза, и, как в тумане, перед ним возникло знакомое лицо Кузнецова.

— Николай Иванович! Это вы? — тихо спросил он.

— Да, Вася, я. Что с тобой?

— Тиф свалил меня и Приступу.

— А где отряд, далеко?

— Да… Нашу группу послали вперед. Мы должны были пробраться во Львов и думали встретить вас. Но вот видите: двоих нас болезнь свалила, радист погиб. Почти каждый день приходилось вести бои. Наши ребята решили пойти дальше. Вы их не встречали?

— Нет, не пришлось.

— Рассказывайте, как там во Львове?

И Николай Иванович рассказал, как они приехали во Львов, как пытались установить связь с подпольщиками, как уничтожили Бауэра и Шнайдера и как добрались до этих мест.

— Ну, теперь мы будем вместе, — обрадовался Дроздов. — Дождемся, пока придет отряд, а там…

— Нет, — перебил его Кузнецов, — я здесь не останусь. Нам необходимо идти дальше, — он посмотрел на Каминского и Белова. — Я должен перейти линию фронта. Тут от меня пользы мало.

Дроздов уговаривал Николая Ивановича и его товарищей остаться, но Кузнецов даже не хотел об этом слушать. Поняв, что ему не удастся переубедить товарищей, Дроздов пожелал им счастливого пути.

Николай Иванович Кузнецов, Ян Каминский и Иван Белов пошли на северо-восток, по направлению к Бродам…

…Двадцать седьмого июля Советская Армия освободила Львов. Через некоторое время, оправившись после болезни, сюда приехал Дмитрий Николаевич Медведев. Встретились боевые друзья, те, кто два года вместе делили радость побед и горечь утрат.

Радостные вести приходили с фронта: гитлеровцы, терпя поражение за поражением, под напором советских войск откатывались на запад, и ничто уже не могло остановить победоносного движения нашей армии-освободительницы.

Радовались партизаны-медведевцы. Но в то же время беспокоила их судьба Кузнецова, Белова и Каминского. «Что с ними?» — не раз спрашивал себя Дмитрий Николаевич Медведев. От Дроздова и Приступы он узнал, что Кузнецов пошел по направлению к Бродам; сторожиха музея Ивана Франко рассказала об обстоятельствах убийства Бауэра и Шнайдера, свидетелем которого она случайно оказалась. Больше ничего не было известно.