Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы
Шрифт:
Лисовская Лидия… И адрес есть… Сделан еще один шаг к раскрытию тайны. А сколько еще шагов придется сделать, пока в этом загадочном деле не останется ни одного белого пятна!
Он делал эти шаги, один за другим, и постепенно перед ним раскрывались образы двух прекрасных, необычных женщин, честных, смелых и решительных: Лидии Лисовской и ее двоюродной сестры Майи — Марии Микоты.
…Читатель расстался с сестрами в их уютной ровенской квартире в тот день, когда Лида, после освобождения Львова, возвратилась в родной дом.
Но прошла неделя, и она снова начала собираться в
— Куда, доченька? — заволновалась мать.
А она нежно обняла старуху и промолвила:
— Не печалься, родненькая, ничего с твоей Лидухой-непосидухой не случится. Поеду во Львов, получу квартиру, тебя с Леной заберу, а вернется Володя — и ему место во Львове найдется. Львов город большой — куда там нашему Ровно до него!
— А обо мне забыли, — не выдержала Майя.
— Что ты? Разве я сумею обойтись без своей Майки? Тебя я сейчас же заберу с собой. Собирайся-ка быстрее, складывай свои вещи и — на вокзал…
— Погоди-ка!
— Никаких возражений! — она говорила приподнято, торжественно. — Все уже решено, и ты должна ехать. Выпускница Костопольской средней школы Мария Микота должна стать студенткой Львовского университета.
— Ой, Лидочка!
Майя бросилась обнимать и целовать сестру, а Лида, не меняя своей артистической интонации, промолвила:
— И без сантиментов… Будем считать, что соглашение состоялось. Твои знания, а все процедурные вопросы я беру на себя.
В тот же день обе они поехали во Львов. Лида быстро устроилась на работу («снова официанткой — такова уж судьба, но ничего, закончу вечернюю школу, и выйдет из меня еще человек, обязательно выйдет!»), а Майя подала документы на юридический факультет университета. Все шло так, как и предвиделось, даже квартиру получили, и в прекрасном районе — возле Стрыйского парка. Одна беда — маленькая квартира. Кавалерка, как ее называют: комната, ванная, туалет. Обещали большую — тогда и маму с Леной можно забрать.
Во Львов приезжали партизаны: Петр Мамонец, Валентин Семенов… Сестры ждали, что, быть может, приедет и Николай Иванович. И каждый раз, когда встречали кого-либо из отряда, расспрашивали о нем. Но ответ был неутешительный:
— Ничего не слышно. Где-то на задании.
Однажды широко распахнулись двери и на пороге появился радостно возбужденный Валентин Семенов.
— Девочки, танцуйте! — воскликнул он. — Есть для вас новость.
— Что — весточка о нем? — не выдержала Лидия Лисовская.
— Нет, о Николае Ивановиче нам ничего не известно, но мы узнали о другом.
— Разве может какая-то новость, кроме известия о нем, заставить нас плясать? — пожала плечами Лидия Ивановна.
— Может, девочки, может. Слушайте же: в отряд пришло сообщение, что вас наградили орденом Отечественной войны первой степени.
— Нас обеих? — удивилась Майя.
— Да, а что здесь странного?
— Ну, Лиду — это я еще понимаю… Она же… Словом, она заслуживает этой награды. А я?
— Эх, девчата, девчата! — укоризненно покачал головой Валентин. — В таких случаях следует не дискуссии разводить, а встать смирно и отчеканить: «Служим Советскому Союзу!»
И в тот же миг, как по команде, они замерли друг возле друга и звонким
— Служим Советскому Союзу!
В этих словах не было ни капли фальши: они имели полное право на эту торжественную клятву верности и преданности своей социалистической Родине.
А потом нашлась бутылка красного и баночка крабов. И были тосты. За победу. За награжденных. И за Н е г о, ибо никому из них даже во сне не могло привидеться, что его уже нет в этом беспокойном, но таком прекрасном мире.
Провожали Валентина на вокзал вдвоем. Трамваи еще не ходили, и они пошли пешком. Пересекли почти весь город от Стрыйского парка до Подзамча. По дороге зашли в фотосалон, и Семенов сфотографировался.
— Вышлю, — сказал, — своей казачке портрет — пускай любуется. Вы, девчата, снимки заберите, а когда поедете в Москву за наградой, отдадите Вале. А может, и я к этому времени вернусь во Львов и навещу вас.
Они выполнили его просьбу — получили фотографии, взяли их с собой, чтобы доставить по назначению, и не их вина, что попали эти снимки к Семенову с опозданием, да к тому же из других рук.
Вечерами сестры любили выходить из дому и углубляться в сказочный мир красавца Стрыйского парка. Они бродили по его аллеям, извилистым тропинкам и, как зачарованные, любовались удивительными сплетениями ветвей деревьев и кустов, отраженных на дне озера. На душе было легко и спокойно. Но как-то…
— Маечка, это он…
— Кто «он»?
— Потом скажу. Давай, родная, свернем на эту тропиночку.
— Зачем?
— Пойдем сюда.
Лида схватила сестру под руку и потащила в сторону.
Майя оглянулась и увидела коренастую фигуру майора, промелькнувшую меж деревьев по аллее, с которой они только что свернули.
— Ты имеешь в виду этого майора?
— Да, его. Это — он. Я не могла ошибиться. Но никакой это не майор и вообще не советский офицер.
— А кто же в таком случае?
— Не знаю, не знаю, Маечка, только человек он плохой и опасный.
И она рассказала младшей сестре все, что знала об этом загадочном майоре.
В Костополь, где прошли девичьи годы Лидии, приезжали на военные учения части польской армии: пехотинцы, саперы, но чаще всего бравые кавалеристы — уланы. Они особенно пленили воображение юной красавицы и своим внешним видом, и бодрым маршем, под звуки которого появлялись на улицах города, и, главное, лихими скакунами, на которых так и хотелось понестись в неизвестную, бескрайнюю даль.
Ведь никто из местных парней и девчат не мог так умело ездить верхом, как дочь почтового служащего Ивана Демчинского. А кто лучше ее катался на коньках, ходил на лыжах, прыгал, плавал, нырял? А танцы? Ну-ка, кто посоревнуется с ней в плавном головокружительном вальсе, в бравом краковяке и веселой мазурке? А еще когда рядом симпатичный улан!
Но не только среди улан были красавцы и удалые плясуны. Часто в городской клуб заходил один поручик пограничной службы. Он был вежливый, деликатный и своими утонченными манерами привлекал внимание местных девушек. Его же больше всех интересовала семнадцатилетняя Лидия Демчинская, и он всегда избирал ее своей дамой вечера.