Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы
Шрифт:
— Ой, что вы! — замахала обеими руками девочка. — Если бы он знал, что я с вами об этом говорила, не миновать мне беды. Потому и прошу вас ничего никому о нашей встрече не говорить… Я уж не ребенок. Ничего, что теперь не хожу в школу. Выгоним фашистов — я еще институт закончу…
— А какой же институт ты думаешь кончать? — попробовал я переменить тему.
— Об институте поговорим позднее, когда прогонят фашистов. А сейчас я хочу, чтобы вы сказали, как я могу вам помогать?
— Но, Валя…
— Что — Валя? — На глазах девочки выступили
— Я и сам вижу, что не такая ты маленькая. Но так сразу взять и сказать, чем ты можешь помогать партизанам, — не могу, об этом надо подумать.
— Нечего долго думать. Я сама себе нашла работу. Ничего, что я не комсомолка. Я еще вступлю в комсомол, пусть только наши придут. Вы можете мне доверять так же, как комсомолке.
— Хорошо, Валя. Что ж ты придумала?
— Ваши друзья партизаны, те, что в лесу, любят читать книги? — спросила Валя.
— Ясное дело, любят и читают.
— А где они берут книги? У вас в отряде есть библиотека?
— Библиотеки нет, но несколько книжек есть, и они переходят из рук в руки.
— Значит, книг там не хватает?
— Конечно.
— Ну, вот видите, — обрадовалась девочка. — Выходит, я хорошо придумала.
— А какие книжки ты можешь доставать и где?
— Всякие. И «Тихий Дон», и «Как закалялась сталь», и «Войну и мир», и «Дон Кихот». Я уже их все прочла. У меня самой кое-что есть, да и у подруг книжек много.
— И ты будешь говорить им, что книги нужны партизанам?
— Что я — дурочка? Уж вы не беспокойтесь… Так как же, когда принести?
— Смотри, такие книги, как «Тихий Дон» или «Как закалялась сталь», теперь запрещены. Если кто-нибудь увидит их у тебя…
Валя не дала мне договорить.
— И это пусть вас не беспокоит. Никто их у меня не увидит. Я сама знаю, что это небезопасно. Но ведь все ваши партизаны каждый день рискуют жизнью, и это их не пугает. Так почему же я должна бояться?
Девочка говорила с таким пылом, ее желание помочь нам было настолько сильно, что я не мог ей отказать, хотя, по правде говоря, опасался, как бы с нею чего не случилось. Может, сказать об этом Петру? А мое обещание Вале? Посоветоваться со своими друзьями? Но вот она ждет ответа, а друзей нет рядом. Нет, никому я не скажу про Валю. Пускай это останется ее тайной — ведь она так хочет, чтобы у нее была тайна!
Так у меня в Здолбунове появилась еще одна помощница, о которой никто не знал. Она частенько приносила мне книжки: по одной, а то и по две, по три. Были толстые романы, сборники рассказов, были тоненькие книжечки стихов. «Мать» Горького и «Фата моргана» Коцюбинского, «Кобзарь» Шевченко, «Витязь в тигровой шкуре» Шота Руставели, сказки Шахразады и «Отверженные» Виктора Гюго, «Красная зима» Владимира Сосюры и «Захар Беркут» Ивана Франко… Так шло с месяц, и я был доволен своей юной помощницей. А еще больше была довольна она сама и каждый раз, встречаясь со мной, спрашивала:
— Ну,
— Читают. Спасибо, Валюша.
— А что принести в следующий раз?
— Что ни принесешь, все хорошо будет.
Она уходила радостная, а через несколько дней снова прибегала, держа какую-нибудь книжку под мышкой.
Однажды девушка принесла оправленную в кустарный переплет, но довольно аккуратно, небольшую книжку.
— А я вам Гоголя достала! — весело сообщила она. — Вы ведь просили.
Да, я в самом деле просил Валю найти что-нибудь из сочинений Гоголя. Любил читать его искрометные, полные народного юмора повести и рассказы и знал, что и там, в лесу, их охотно будут читать мои друзья-партизаны.
«Вечера на хуторе близ Диканьки, — прочел я, открыв книгу. — Повести, изданные пасичником Рудым Паньком».
И я начал листать пожелтелые страницы. Вот круторогие волы тащат воз, нагруженный мешками, пряжей, полотном и всяческой домашней поклажей, а на возу хорошенькая, кареглазая, круглолицая девушка. Впервые в жизни она едет на ярмарку в Сорочинцы, и все кажется ей чудесным, все восхищает, волнует… Вот в теплую майскую ночь с бандурой в руках пробирается по селу к хате своей возлюбленной Гали молодой казак Левко… Вот диковинная побывальщина о пропавшей грамоте… Вот несется, оседлав черта, над землей кузнец Вакула. А вот…
Что это? Сложенный вдвое листок бумаги. Разворачиваю. Что-то напечатано. На ротаторе. По-польски. Листовка! Антифашистская листовка! Пробегаю глазами текст:
«Братья поляки!.. Земля стонет… Кровь отцов… плач сирот.. Не может быть пощады гитлеровским захватчикам… Красная Армия победит… Сталинград… Берите оружие в руки… Все на борьбу с фашизмом! Становитесь плечом к плечу со своими братьями — русскими, украинцами, чехами, белорусами — в ряды народных мстителей… Кровь за кровь! Смерть за смерть!»
Откуда взялась эта листовка? Очевидно, кто-то умышленно положил в книгу или забыл.
— Валя, кто дал тебе эту книгу?
— Отец.
— Да ведь ты сама просила меня ничего ему не говорить.
— А он и сейчас ничего не знает. Просто я попросила его достать мне почитать Гоголя. Вот он и достал. Он и «Анну Каренину» раздобыл, и «Поднятую целину»…
— Как тебе угодно, Валя, но я должен поговорить с твоим отцом об этой книжке. И не так о книжке, как о бумажке, которая в ней лежала. А может быть, ты знаешь, откуда она?
— Не знаю, — растерянно ответила девочка. — Я книжки даже не раскрывала. Как дал мне отец — так я вам и понесла. Только… — она просительно поглядела на меня, — может, не нужно говорить с папой? Может, я сама его спрошу? Вы скажите — что, а я спрошу и после вам расскажу…
В тот же вечер я встретился с Петром Бойко.
— Так, говорите, Валя доставала вам книжки? — переспросил он меня. — Вот чертова девчонка!
— Она ничего не знает. Я попросил ее сам. Для себя. Она и приносила.