Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы
Шрифт:
Лукин подробно рассказал мне, что нужно сделать для устройства Вали.
— Дело в том, — предупреждал он, — что ее функции будут резко отличаться от ваших. Ей необходимо официально устроиться на работу и по возможности стать фольксдойче. Фамилия ее — Довгер — вполне подходит. Но об этом позже. Пока вам обоим завтра утром надо попасть в город. Ты, Николай, у нас везучий в таких делах, поэтому мы и решили поручить Валю тебе.
В самом деле, мне везло с визитами в Ровно и Здолбунов, хотя случилось однажды и такое.
Было это зимой сорок второго. Мы с Николаем Струтинским срочно отправились из Здолбунова в Ровно, не зная, что оккупанты устроили там облаву и никого
Струтинский первым понял, в чем дело, заметив на шоссе перед Ровно несколько подвод и гитлеровских солдат возле них. Он дернул меня за рукав:
— Кажется, проверка.
— Вижу. Вероятно, да.
— Что же делать? Возвращаться назад уже поздно.
— И возвращаться поздно, и в городе нам необходимо быть.
— Смотри, кто-то побежал по полю.
Действительно, двое полицаев бежали по полю за каким-то человеком. Возможно, это обстоятельство нас и спасло, так как на шоссе осталось всего два немца, заканчивавших проверку подводы.
Мы с Николаем были одеты одинаково: в коротких куртках на меху, которые в то время были очень модными, и в сапогах с невысокими голенищами. За поясами и в карманах у нас по два пистолета и по нескольку гранат. Словно по команде, мы оба сунули руки в карманы и нащупали пистолеты.
— Испытаем счастье этих хлопцев, — сказал Коля. — Ты бей того, что поменьше, а я этого, с замотанными ушами.
— Мне кажется, им сегодня повезет, — ответил я Коле. — Посмотри, как они, бедняги, замерзли. Даже носы посинели. — Гитлеровцам и в самом деле было холодно. Когда мы приблизились к ним, они прыгали по шоссе и размахивали руками. Эти «упражнения» нас несколько подбодрили.
Я выкрикнул приветствие. А Коля добавил:
— Кальт, кальт!
— Зер кальт! — прокричали немцы, продолжая прыгать и размахивать руками.
Им очень не хотелось прерывать упражнения, от которых хоть немного становилось теплее, и мы благополучно миновали контрольный пост.
Узнав об этом случае, Медведев сказал:
— Всем повезло: и немцам, и полицаям, и вам.
В Ровно мы чувствовали себя значительно спокойнее, чем по пути из села в город. Кого тут только не встретишь! Заметит староста нового человека в селе и начинает допытываться, кто ты, откуда и куда идешь, что тебе здесь нужно. С лета сорок третьего года появились еще одни «хранители порядка» — оуновцы [2] . Этим лучше не попадайся на глаза: убьют ради того, чтоб раздеть тебя, снять сапоги и теплую шапку.
2
Украинские буржуазные националисты.
Перебазировавшись в Клеванские леса, мы получили возможность очень удобно добираться в Ровно: стоило только выйти на шоссе, связывающее город с Луцком, проголосовать автомашине, и через пятнадцать — двадцать минут мы уже на тротуарах ровенских улиц. Голосовать, конечно, лучше было не с пустыми руками (шофер может не заметить), а с кольцом колбасы или бутылкой с «загадочной» жидкостью. Даже водители легковых лимузинов и те клевали на такое магическое «голосование».
До шоссе приходилось добираться пешком. Между городом и отрядом для разведчиков устраивали «маяки» и «зеленую почту». Это было условленное место в густом лесу поблизости от шоссейной дороги, где целыми сутками дежурили партизаны, поддерживавшие связь с отрядом и с разведчиками, которые находились
Во время моего разговора с Медведевым, Лукиным и Валей Довгер в штаб пришла старшая радистка Лидия Шерстнева.
— Товарищ командир, — доложила она, — получено срочное сообщение.
— Давай.
Дмитрий Николаевич взял телеграмму и начал ее читать вслух:
— «Двадцатого апреля во всех больших городах состоятся военные парады по случаю дня рождения Гитлера и годовщины его прихода к власти. Приказываем разведчикам быть на параде в Ровно, где должен выступать Эрих Кох, и при удобном случае уничтожить последнего».
— Непредвиденное обстоятельство, — сказал Лукин, — дело немного меняется. Придется как следует подготовиться к именинам фюрера.
— Позовите Кузнецова и Шевчука, — распорядился командир.
Через несколько минут все трое стояли перед Медведевым. Он подал телеграмму Кузнецову. Тот прочитал ее и сказал:
— Парад будем принимать мы, партизаны!
Командование решило не откладывать моей поездки с Валей в город. Через пару дней после нас туда должны были прибыть для участия в параде Николай Иванович Кузнецов, Михаил Шевчук и Жорж Струтинский (его брат Коля в это время выполнял задание в Луцке). В тот же день в сопровождении Бориса Сухенко и других мы с Валей направились в Ровно.
Заночевали в лесу, возле самого шоссе, расстелив на траве плащи. Было еще только начало апреля, но весна уже полностью вступила в свои права. Спать нам почти не пришлось. Валя рассказала мне, почему она решила стать разведчицей.
— Мой отец был связан с вашим отрядом и выполнял поручения командования. Мне он ничего не говорил, но я кое о чем догадывалась, так как он часто встречался с незнакомыми людьми и отлучался из дому на несколько дней. Однажды он ушел и не вернулся. Уже потом нам рассказывали партизаны, что немцы схватили отца, связали колючей проволокой, избили и бросили в прорубь. Он так любил нас — маму, младшую сестру и меня… Вот я и решила его заменить. Медведев вначале принял мое намерение как шутку, ему не верилось, что я смогу быть полезной отряду, но меня поддержал Кузнецов. Это он уговорил командира отправить меня в Ровно.
— А как ты думаешь устроиться на работу?
— Главное сейчас — добраться до города и найти квартиру. А работа найдется. Я неплохо владею немецким языком, а переводчики им нужны.
— Относительно квартиры не беспокойся, она у тебя будет. В Ровно мы чувствуем себя как дома.
— Э, нет, мне нужна такая квартира, которая бы не имела никакого отношения к партизанам. Я хочу забрать к себе маму и сестру.
— Найдем такую квартиру, можешь не беспокоиться.
— У меня есть еще одна просьба. Целый год я должна ходить в трауре, поэтому мне необходимы черное платье, черные чулки и черные туфли. Об этом я ничего не говорила Дмитрию Николаевичу, а то он снова посмеялся бы надо мной. Он и так сказал: «Какая из тебя разведчица, даже пистолет не может удержать в одной руке». А черная одежда нужна для того, чтобы немцы меньше обращали на меня внимания.