Прыжок в прошлое (Бригадир державы - 1)
Шрифт:
Меня всегда раздражает бесцельное времяпровождение вроде прогулок. У любого действия должна быть цель, это примиряет со многими неудобствами.
Наконец, я такую цель нашел, начав собирать грибы. Белые попадались прямо у тропинки, и я увлекся. Сбор грибов - затягивающее и азартное занятие. Теперь я имел вполне конкретную цель. Старик и тяжелый рюкзак отошли на второй план, и, когда в нескольких шагах от меня прозвучал надтреснутый тенорок, я вздрогнул и удивленно взглянул на сидящего на заросшем мхом пне колоритного дедка.
Только увидев старика, я вспомнил, зачем я здесь. Дед выглядел сногсшибательно, таких особей я еще не встречал. Он напоминал
От такого зрелища я чуть не рассмеялся.
– Здравствуй, дедушка, мой свет, вам от Оковны привет, - срифмовал я приветствие в старорусском стиле.
Дед приветствие пропустил мимо ушей и строго спросил:
– Куда путь держишь, барин?
Обращение "барин" меня немного удивило, однако я не стал цепляться к старику и почтительно ответил, отвешивая поклон:
– К вам, с просьбой.
– Это что у тебя за срам?
– перебил он меня, указывая пальцем на полиэтиленовый пакет, в который я собирал грибы.
Я сам с интересом посмотрел на пакет. На нем была изображена красотка, рекламирующая колготки. Мы уже так привыкли к голым девам в рекламе и на газетных разворотах, что перестали обращать на них внимание.
– Реклама, - неопределенно ответил я, не намереваясь вступать в детальные объяснения..
– Подай!
– повелительно приказал старик и протянул сухонькую коричневую руку к пакету.
Я подал. Дед безжалостно вытряхнул из пакета грибы, разгладил его и начал любоваться полуголой моделью. Девка и вправду была отменная. Пока старик осматривал и обнюхивал красотку, я успел присмотреться к нему. Был он маленький, щупленький, но с густой клочковатой нечесаной бородой, до глаз закрывавшей лицо. Из-под нее виднелся только нос картошкой, почему-то морщинистый, и выцветшие, белесые глазки, наглые и цепкие. В старике было что-то от врубелевского лешего.
Насладившись лицезрением женских прелестей, он свернул пакет трубочкой и опустил в мешок, который достал из-за пня.
– Мне пригодится, - объявил он.
Я кивнул. Старик с простоватой улыбкой взглянул на меня в упор. Выглядел он божьим одуванчиком, однако холодные, настороженные глаза не вписывались в благостный образ.
– Деньги давай, - неожиданно, без преамбулы, потребовал он.
Предупрежденный, я не удивился и вытащил заранее приготовленную горсть современных монет. Старик протянул руку, и я ссыпал их ему в ладонь.
Может быть, это и мелкое жульничество, но я решил попробовать впарить деду вместо нумизматических редкостей российскую мелочь. Он с интересом рассмотрел монетки, ничего не сказал и спрятал за пазуху.
– Табачок есть?
– опять без рассусоливаний спросил дед.
Я вытащил из кармана початую пачку "Золотой Явы" и дал ему сигарету.
– Табачок?
– удивился старик, с интересом рассматривая ее.
Я достал вторую сигарету, показал, каким концом она берется в рот и, щелкнув зажигалкой, прикурил. От вспыхнувшего огонька старик шарахнулся, но тут же, как только зажигалка погасла, потребовал подарок. Я показал, где нажимать клавишу, и отдал огниво ему в руки. Дед долго не решался ее зажечь, придирчиво рассматривал и шептал что-то вроде заклинаний. Видимо, не усмотрев никакой опасности,
Сигарета деду не понравилась. Он, недовольно ворча, выкурил ее в несколько затяжек и пренебрежительно отбросил окурок. После этого с гордым видом вытащил из-за пазухи пеньковую почерневшую трубочку и кисет с какими-то корешками.
Большей пакости, чем его самосад, трудно себе представить, но старому хрену едкая вонь доставила большое удовольствие. Щурясь и ухмыляясь, он выпускал в мою сторону клубы ядовитого дыма, демонстрируя, каким должен быть качественный табак.
Я же с интересом рассматривал его одежду. Уже упомянутая латаная рубаха была пошита из льняной холстины. Ткань эта очень напоминает мешковину, только что нити были чуть тоньше и набиты плотнее. Качество пошива тоже было не самое высокое. Не знаю, сам ли он портняжил или у них в деревне был специальный умелец-оригинал, но все было сварганено криво-косо, через край и неровными стежками.
Кончив курить, старик опять заставил меня вздрогнуть внезапным вопросом:
– Водка есть?
Понятное дело, водка у меня была. Куда же в России денешься без водки?
– Есть, - так же кратко, как дед, ответил я и вытащил из бокового кармана рюкзака бутылку темного происхождения, купленную в приснопамятном "сельпо".
Бутылка старика заинтересовала почти так же, как зажигалка. Он прямо-таки вырвал ее у меня из рук и начал придирчиво рассматривать.
Водка называлась "Столичная". На этикетке, если кто помнит, изображена какая-то высотка. Однако картинка его внимания не привлекла, деда заинтриговала пробка эпохи победившего социализма. Была она сделана из фольги без хвостика. Развитой социализм на хвостиках экономил, чем создавал большие неудобства жителям страны, и, в конце концов, на этом прогорел.
Как откупорить бутылку, старик не догадался и, вернув мне емкость, приказал: - Открой!
Я срезал ножом регрессивную пробку. Простота операции потрясла дремучего соотечественника. Он отобрал у меня и пробку, и бутылку. Первую он отложил для изучения за пазуху, а вторую тут же употребил прямо из горла. Причем, не сделав даже попытки поделиться напитком со мной. Это было совсем уже не по-русски.
Продукт деду очень понравился, он подержал пустую бутылку над языком, ловя последние капли, облизал горлышко и, с сожалением убедившись, что она пуста, притырил ее в мешок.
Я молча ждал, чем все это кончится, и что еще придумает стребовать с меня старикан. После бутылки из горла, причем без закуски, его должно потянуть на общение.
– Ладно, иди, - опять взял быка за рога дед, - назад пойдешь, золотеньких денежек принеси.
– Ага, - обрадовался я запросу, - как только, так сразу.
Докончить с темпераментом начатую фразу я не успел.
Старик исчез.
Не знаю, какое впечатление производит на публику Давид Копперфилд, исчезая со сцены, думаю, не меньшее, чем дедок произвел на меня. Сработал эффект внезапности. Чего-чего, но фокуса я от него не ждал. Я начал оглядываться по сторонам. Осмотрел пень, на котором сидел лесовик. Обошел полянку. Я был совершенно один с повелением идти "туда, не знаю куда".