Псайкер. Путь изгоя
Шрифт:
Ламерт подошёл к его столу, потратив секунду на невольный осмотр.
–Здравствуйте ещё раз, Захария. Я пришел за справкой о внеплановом выходном, ведь иначе мне засчитают прогул…
–Да, я знаю, Рольде. – Старик сидел мрачнее тучи. – Но произошли некоторые накладки. Мне очень жаль.
–О чем вы? – побледнел Ламерт.
Захария потянулся к шкафчику возле себя, достав из него какое-то письмо с алой печатью. Знака он не разглядел, но по качеству пергамента уже почти всё понял.
–Полагаю, ты уже встречался со своими друзьями, Юстианом
Руки его не слушались, но он всё же кое-как открыл конверт. Печать Администратума, а внутри повестка от Департаменто Муниторум. Ламерт отказывался верить тому, что видит.
–Нет, этого не может быть…Я ведь даже не солдат! Не состою в рядах ПСС!
Захарий пожал плечами, но взгляд его выражал искреннее сочувствие.
–Это вопросы не ко мне, Ламерт, но я видел подобное не раз. Администратум порой гребёт всех подряд, не только псс-эсовцев. Чаще всего такое происходит в какие-то критические моменты, когда нужно больше солдат...
Слова старика тонули в его голове, словно в болоте. Захарий встал с места и внезапно чуть приобнял его за плечи.
–Дыши ровнее, парень. Я знаю, это непросто. Ты не первый с нашего мануфакторума, кого вот так забирают.
–Я ведь…я ведь должен был… должен встретиться с Мальвией и ребятами, вечером, после смены. А теперь…
Захарий со всем сочувствием наблюдал за этим крахом всей прошлой жизни и всех прежних надежд. Как бывший работник Администратума, он вспомнил памятку, что часто лежала у него на столе, и которую он прочёл как-то раз: «жизнь имперского гвардейца на фронте составляет в среднем двенадцать часов».
То утро он узнал бы, даже если бы проснулся глухим, слепым, и лишённым осязания. Все его экстрасенсорные чувства буквально кричали, но даже без их воплей Руксус бы всё понял.
За окном ярко светило приветливое Сионское солнце, было тепло, стоял самый разгар лета. Свободно проникал в полутёмную комнату приятный ветерок, слегка колышущий волосы. Руксус долго лежал, наблюдая за его игрой, вслушивался в окружающие звуки, думал о своём.
Значит, вот оно. Решающий момент, но ему почему-то совсем не страшно. Наоборот – он чувствовал необычайную лёгкость, словно с души упал придавивший её валун.
В конце концов он встал, стремительно оделся, легким шагом направился в душевую, где с зеркала над раковиной на него уставился высокий, но достаточно худощавый юноша шестнадцати лет отроду. Густые светлые волосы ниспадали до самых плеч, щёки сильно запали, под глазами синяки – один из результатов почти беспрерывных ночных кошмаров. Взгляд серых глаз пристальный, тяжелый, и отчуждённый, неестественный – Руксус сам всё это прекрасно понимал. «Скоро многое изменится», пришла в голову не своя, будто чужая мысль, но он ей усмехнулся. И правда ведь…
В столовой он за знакомым, уже ставшим почти родным столом заметил своих друзей. Заметив его, Альберт приветливо помахал рукой, а
–Прекрасное утро, – Руксус сел рядом с Альбертом, напротив подруги. – Я почти счастлив.
–Ты будто бы со значением это произнёс, – Марианна усмехнулась, отпила серой безвкусной жидкости, что служила ученикам водой.
–Не исключено, – Руксус вернул усмешку, потянувшись за бежевой кашицей – поговаривали, будто это картошка, невероятно древняя терранская сельская культура, но юноша в это не верил. На вкус такая же вязкая безвкусица, призванная лишь утолить самые базовые признаки голода, но не более.
В этот раз он всё же доверился своим психически обострённым чувствам и принялся есть, решив, что ничего не будет говорить друзьям. Заметив его легкую, почти мечтательную улыбку, Альберт лукавым тоном произнёс:
–Нет, что-то не так. Не пойми неправильно, брат, но чего-то ты слишком радостный. Что случилось?
Какие-то доли секунды Руксус засомневался, но не прекращая многозначительно улыбаться, ответил:
–Ничего, Альберт. Тебе кажется.
–И вовсе нет! Ты что-то утаиваешь от нас, брат.
–Оставь его, – вмешалась Марианна, серьёзная и непреклонная, как всегда, – если он упёрся, то ничего не скажет, хоть ты тресни. Хотя эту хитрую ухмылку я узнаю из тысячи. Дай-ка угадаю, Руксус: у тебя снова были видения, так?
–От тебя сложно что-либо утаить, – уже серьёзнее ответил юноша. – Не переживайте, ещё сегодня вы всё узнаете. Ждать осталось недолго.
Услышав торжественно-скорбные нотки в его голосе, Марианна и Альберт переглянулись, но Руксус остался неумолим. Неспеша, но мало доев свою порцию, он тихо произнёс:
–Сегодня эта жижа особенно противна.
Ждать пришлось совсем недолго, и через два с небольшим часа Руксуса отвлёк от чтения неприглядный молодой слуга:
–Вас вызывает к себе госпожа верховная настоятельница.
–Я знаю, мой маленький скромный друг, – он закрыл книгу, – знаю.
По дороге до кабинета Руксус чувствовал неловкость молодого слуги, его подсознательный страх. Он и так, как пристало благочестивому гражданину Империума, боялся псайкеров, а загадочные слова жутко выглядящего юноши нагнали ещё больше ужаса. Иногда лысый мужчина даже нелепо спотыкался, бросая на Руксуса извиняющийся взгляд. Тот в ответ только беззвучно усмехался.
Наконец, заветная дверь. Глухой скрип, а внутри – уже ждущие его Марианна и Альберт. Видение сбывалось до мельчайших подробностей.
Альберт, достаточно высокий, крепко сложенный шатен с короткими, непослушными волосами и ярко-зелеными глазами топтался с ноги на ногу, даже не пытаясь скрыть своего волнения. В очередной раз увидев мягкие, достаточно приятные черты лица близкого, родного друга Руксус едва заметно улыбнулся уголками губ. Скромный, но добродушный, дружелюбный и самоотверженный, он вызывал в сердце Руксуса лишь бесконечную привязанность и любовь.