Пшеничное зерно. Распятый дьявол
Шрифт:
Голос.…один талант. Я эту притчу знаю, как и всю Библию. Под солнцем ничего нет, что было бы от меня сокрыто. Я присутствовал при начале ссоры на небесах. Мы с богом — близнецы. Он хозяин неба, я — ада. Этот мир — наше поле битвы, мы с ним сражаемся за человеческие души.
Вариинга. Где доказательства? Представь мне их.
Голос. Сегодня я поджидаю Мвирери ва Мукираи, его вот-вот зашвырнут в преисподнюю те, кто хочет получить мое благословение. Такова плата.
Вариинга. Что-что?
Голос. Ты больше не увидишь Мвирери на этом свете.
Вариинга.
Голос. Мвирери поплатится жизнью за свой язык. Ведь это он призывал к опоре на собственные силы в грабительских делах; призывал местных разбойников не делиться награбленным с иностранцами; ратовал за то, чтобы самим обкрадывать собственных матерей. Американские, европейские и японские воры очень осерчали. "Ведь это мы ввезли современное воровство в страну, — возмущаются они, — обучили этих людей всем своим навыкам и уловкам, дали им для почина столько талантов, сколько было нужно. А теперь Мвирери ополчился против нас да еще натравляет других, требует, чтобы грабить его мать мы предоставляли ему самому. Не мы ли держали его мамашу в содержанках — хотя, по правде сказать, вначале мы ее изнасиловали. И по сей день мы ее содержим. А Мвирери велит нам убираться восвояси". Решено пожертвовать этим смутьяном, чтобы успокоить иностранцев, убедить их не забирать своих талантов. Мвирери сегодня убьют…
Вариинга. Кто?
Голос. Робин Мваура.
Вариинга. Мваура? Хозяин матату?
Голос. Мваура — член шайки "Ангелы ада".
Вариинга. "Ангелы ада"? Мваура? Возможно ли это? Вот чудо из чудес. Значит, он из тех головорезов, что выкинули меня вчера из дома!
Голос. Чему ты изумляешься? По-твоему, Мваура на это не способен? Не удивляйся, он часто берется за такую работу. А начал он еще в годы чрезвычайного положения. Тогда он был одним из самых свирепых ополченцев. Работал в отряде карателей, которым командовал европеец по кличке Ньяангвичу. Они наводили ужас на жителей Рифт-Вэлли. Но еще до того, как записаться в отряд Ньяангвичу, он был в другой шайке убийц, руководимой Кимендери, тем самым, кто в данный момент расписывает свои подвиги со сцены. Мваура получал пять шиллингов за каждого убитого им сторонника мау-мау. Он прочесывал по ночам деревни. Старухи, дети, девушки, юноши, старики — Мвауре было все равно. Ведь партизаны особых отличительных знаков не носили. Утром он приносил головы убитых Ньяангвичу, и тот платил ему за них. Именно Ньяангвичу помог Мвауре купить матату. Теперь подумай: если он убивал за пять шиллингов тогда, зачем же отказываться от этого теперь, тем более что Кимендери посулил ему новый автомобиль!
Вариинга. Не верю ни единому слову. От твоих рассказов я ночью не сомкну глаз, а мне необходимо отдохнуть. Вот уже четверо суток толком не спала…
Голос. Я для того все это рассказываю, что собираюсь предложить тебе работу.
Вариинга. Работу? Где?
Голос. В Накуру, точнее, в Нжеруке…
Вариинга. Нет! Нет! Прочь, сатана!."
Вариинга проснулась. Ее тело оцепенело от страха.
— Ты тут мирно спишь, а я с ног сбился, тебя разыскивая, — услышала она голос Гатуирии.
Она открыла глаза и, увидев его подле себя, испытала редкостное блаженство.
— Я прислонилась к этому дереву и сама не заметила, как задремала, —
— Дорога была долгой и утомительной, — заметил Гатуирия, — матату Мваури ползло, как навозный жук.
Вариинга подумала, не пересказать ли Гатуирии свой странный сон, но решила этого не делать: у каждого бывают кошмары.
— Кончился праздник? — улыбнулась она, пытаясь прогнать страх.
— Нет, но все равно пойдем отсюда, — отозвался Гатуирия, — пока головешки не загорелись.
— Что ты сказал?
— В пещере свалка, — мрачно поведал Гатуирия. — Туда явилась полиция.
— Значит, все эти Гитуту и Гатхики арестованы? — взволнованно спросила Вариинга. — Чудесно!
— Нет, — едва слышно ответил Гатуирия, — они схватили Вангари.
— Вангари? Арестовали Вангари? Ведь она сама их привела!
— Да, и в этом ее ошибка. Искала защиты от разбойника у его же подручных. — Гатуирия не мог сдержать гнев. — На моих глазах ее заковали в наручники и затолкали в полицейский фургон.
— Но за что?
— За то якобы, что она распространяет слухи, сеет семена раздора в стране, идущей по пути мира и стабильности.
Вариинге припомнился недавний сон.
— Какой мир? — переспросила она. — Чей мир? Для кого мир? Всегда так — стоит беднякам потребовать свое кровное, сразу кричат, что они посягают на мир и спокойствие!
Сказанное Вариингой пронзило сердце Гатуирии, точно плотину прорвало. Слова хлынули, как поток, размывающий берега.
— Посмотрела бы ты, как эти пастыри мира — илморогские фараоны — набросились на беззащитную женщину! Дубинки, щиты, оружие — будто на войну собрались. Инспектор Гаконо руководил операцией, Вариинга, я бы никогда не поверил, если бы не видел все собственными глазами. Кимендери ва Канийанджи только сошел со сцены, как…
— Минутку! — перебила Гатуирию Вариинга. — Как ты сказал: Кимендери ва Канийанджи? Там действительно был кто-то с таким именем или тебе приснилось?
— Уж лучше бы приснилось. Нет, я не ошибся. Его звали Кимендери ва Канийанджи, но он больше похож на жирного волосатого червя с клювом, чем на человека. Долго нёс всякие глупости, будто у него словесный понос. Начал с того, что подробно описал свое богатство, потом похвастался проектом экспериментальной фермы для экспорта нашей рабочей силы за границу. Вдруг я увидел, что все, кто был в пещере, уставились на меня кровожадными глазищами. Меня обуял страх, я решил бежать оттуда, пока не поздно…
— Пожалуйста, давай сядем, — взмолилась Вариинга. — У меня ноги подкашиваются.
Они опустились на траву, и Гатуирия продолжал рассказ:
— Тут нагрянула полиция. Вангари первая вошла в пещеру, а сразу за ней — старший инспектор Гаконо. Такой отважной женщины я еще не встречал. Она спокойно поднялась на сцену и взглядом заставила всех замолчать — казалось, в ее глазах полыхает пламя; потом обрушилась на воров. В ее голосе не было и намека на страх: "Эти людишки всегда угнетали крестьян, отказывая им в одежде и пище, лишая сна. Они отобрали у нас то, что завещал Вайяки ва Хиинга, Кимати ва Вачиурн и другие патриоты, проливавшие кровь за освобождение Кении. Это сторожевые псы империалистов, исчадия ада, дети сатаны. Наденьте на них наручники и кандалы, засадите их навечно в тюрьму, пусть до конца своих дней скрежещут зубами в бессильной злобе. Пусть та же участь постигнет всех, кто продает иностранцам наследие наших праотцев и героев!"