Психея
Шрифт:
– Что с ней случилось? – непонимающе спрашиваю я.
– Скорее всего, это был первый знак, но мы приняли за недостаток кислорода. Она же была в положении. Мы привели ее в чувство и вынесли на улицу. Она бесконечно шептала что-то вроде «психи». Когда снова спустились, Джо указал на круглый предмет, изображенный на саркофаге. И именно он больше всех кричал ничего не брать, пока мы не приведем сюда тех, кто сможет точно нам сказать, что нет ловушек. Как например в Египте. Пока не исследуем и не найдем ответ, что это за захоронение такое. – Мама за его спиной кивает головой. – Подобные вещи опасно брать руками, мы не знаем ничего о прошлом. И из нашего опыта были случаи, когда вот такая незначительная
Джаред встал из-за стола и отвернулся к окну, представляю, как ему плохо. Я поднимаюсь следом за ним, становлюсь к нему боком и обнимаю рукой поперек живота. Он опускает голову на мое плечо и упирается лбом.
– Ты видишь, что с моими ногами. Рейвенов нет с нами, и все потому, что один человек стал проклятьем остальных. Он украл что-то, что убило нас, – голос моего отца наполняется болью и страданием.
– Почему ты думаешь, что он что-то взял? – Я сама не знаю, зачем подвергаю сомнению его слова.
– Когда мы вернулись домой, его младший сын упал в открытый канализационный люк во дворе и утонул. Жена Джо ушла отводить Джареда на кружок, когда это произошло, даже не узнав об этом. А дома сидел только Грант, обязанный следить за младшим братом. Грант, которого потом очень долго таскали на показания, подозревая, что именно он был причастен к смерти брата. Я знаю, что и он потом тоже пострадал, – он объясняет, при этом хмурится. – Больше всех пострадала его семья, оба ребенка. Он порвал все связи со мной мгновенно. Джаред изредка появлялся в их доме, но дружбы уже не было. И я уверен, что именно он что-то взял, так как уходил последним.
Что-то не сходилось! Они все в равной степени были уничтожены, и неужели это все из-за того, что погрузились в место, где не должны были находиться? Я посмотрела на маму, которая не знала, куда деть свои руки от беспокойства. Я хотела ее обнять, но мои волосы зацепились за кулон на шее Джареда, вырвав прядь. Зашипев от боли, я начинаю выпутываться с помощью моего друга. Меня терзают сомнения о верном понимании ситуации. Наконец, освободившись, я иду к маме и обнимаю ее за плечи.
– Психея, ты шептала Психея, – тихо говорю я маме. – В саркофаге была она?
Мама со страхом в глазах хватается за мою руку и держит в стальном захвате.
– Я не помню. Не произноси это слово. – В комнате становится тихо, все перестали дышать от волнения, но я не чувствовала страха или нервозности.
– Думаю, это ее имя. И она не хотела, чтобы кто-то тревожил ее гробницу. – Оборачиваюсь к отцу. – Почему вы не засыпали это место? Если вы знали, что оно проклято? Ты же знал, что мы могли туда сунуть свой нос. По крайней мере, я. – Выразительно смотрю на Джареда.
– Я бы в любом случае пошел за тобой. И ты это знаешь не хуже меня, – оскорблено бухтит он.
Папа качает головой в неверии, что я вообще об этом спрашиваю. Я начинаю бесцельно двигаться по кухне, обдумывая, что делать дальше, и вспоминая, что меня по возвращению преследовала неудача.
– Почему ты не рассказывала о саркофаге? – непонимающе спрашивает
– Потому что там его не было, – угрюмо произношу я, начиная обдумывать все, что узнала.
Отстраненно я иду в комнату мимо собравшихся людей и начинаю хаотично искать мой телефон. Черт его знает, где именно он запропастился. Как в Бермудском треугольнике, когда что-то необходимо найти невозможно. Заглянув под двуспальную кровать и приподняв плед, я нахожу искомое. Как специально он полностью сел, и мне приходится ждать, когда загорится экран, ввести шестизначный пароль и прокрутить несколько раз вызываемые абоненты. Набрав номер, я ждала со всем своим терпением, когда этот косорукий возьмет трубку и ответит мне. Надежда умирала с каждой проходящей секундой. В комнату зашел Джаред и встал в проеме, скрестив руки на груди, выглядя комично в моем халате, который доходил ему до колена.
– Если он не разговаривал с тобой все это время, на что ты надеешься сейчас? – Он как никто другой знал меня, и что я буду делать.
Смирившись с провалом, я отклоняю вызов и хлопаю открытой ладонью по покрывалу.
– Напиши ему сообщение. На случай, если он немой, читать-то этот олух наверняка умеет. – И как мне не пришла эта мысль в голову. Я делаю, как сказал парень, и слышу, как к комнате подъезжает отец на своей каталке. Джаред отодвигается в сторону и пропускает моего родителя. Тот останавливает коляску рядом с кроватью, берет меня за руку и тяжело дышит.
– Благими намерениями вымощена дорога в ад, – удрученно говорит мой отец, я приподнимаюсь и целую его в щеку.
– Если бы я могла повлиять на произошедшее, – вздыхаю я.
– Ты моя любимая, единственная дочь, и я погибну, если потеряю тебя! Выполни мою просьбу, если приказ на тебя не подействовал. Я прошу тебя, не возвращайся туда, не вызывай гнев этой Психеи, или как ее зовут. – Мои плечи поникли, ведь не все так просто.
Мама приобнимает Джареда, который задумчиво смотрит на нас. Мне кажется все это странным и невероятным, как один поход мог так изрешетить три семьи, разрушить жизни. Мой телефон молчит, я все еще стою, прижавшись к отцу, он похлопывает меня по спине. Мама и Джаред начинают тихо разговаривать, пока я не могу оторваться от папы. Краем уха слышу, что она прощается с ним. Нахожу в себе силы вырваться из родительских объятий и отпустить его домой. Джаред подходит ко мне, обнимает за плечи, и мы идем провожать родителей. Когда за ними закрывается дверь, я получаю свои любимые медвежьи объятия, короткий поцелуй в лоб от человека с дико колотящимся сердцем.
– У меня есть маленькая новость для тебя. – Я прячусь в его груди, надеясь, что больше сегодня ничего не произойдет. – Ты испортила мои вещи, и теперь мне придется ходить в халате на голое тело весь день. – Мне в живот упирается живое доказательство его слов. Я дергаюсь, чтобы отодвинуться, но он тихо смеется и удерживает меня возле себя. – Он рвется с нетерпением тебя утешить. Клянусь, сейчас он страдает не меньше моего от одной мысли, как ты расправилась с моими джинсами. Я могу надеяться, что это была приманка для ближайшего рассмотрения меня без вещей.
– Джаред, ты нереальный идиот. – Его член становится все больше, внутри вспыхивает хищный огонь желания, который я всегда в себе гасила лучше всякого огнетушителя. – Я могу умереть, а ты думаешь о своем.
– В том то и дело, мне страшна мысль, что я упустил все шансы сделать тебя своей. – Я отталкиваю его, на его лице счастливая улыбка, сумасшедшие соблазнительные ямочки, бесконечно очаровательные. – Теперь ты веришь мне, мы считаем тебя совершенством.
– Ага, и еще миллион тех, кто ходит на улице. – Хватаю первые попавшиеся штаны и толстовку натягиваю на себя и забираю ключи от дома на столике.