Психея
Шрифт:
— Пойду, прополощу горло, — сжимаю ладонью шею, морщась. — Не хочу разболеться окончательно, — беру кружку со стола, быстро направляясь в коридор, и ускоряюсь, когда слышу шаги за спиной. Идет за мной? Это не должно внушать мне растерянность, но мне охота побыть одной, всё обдумать в одиночестве. Не могу же я открыто заявить это Дилану?
Или могу? Он же постоянно просил меня оставить его, так?
Выхожу на второй этаж, спеша к ванной комнате.
— Ронни, — голос парня полон тревоги, и я не реагирую на голос, сжимая кружку пальцами. — Ронни, стой, — бежит за мной? Моргаю,
— Что? — задаю вопрос с непринуждением, и О’Брайен останавливается в шаге от меня, всматриваясь в мои глаза с особым недоверием:
— Почему ты бежишь от меня?
— Я же сказала, что хочу прополоскать горло, — вхожу в ванную, взявшись за ручку двери, чтобы закрыть её за собой, но Дилан не позволяет мне, поэтому тихо вздыхаю, направившись к раковине. На полках стоит отвар для полоскания, беру его, немного наливая в кружку, и наполняю её водой из-под крана. Всё это время парень стоит на пороге, наблюдая за мной. Он входит, встав у стены, и опирается на неё затылком, сложив руки на груди. Продолжает сверлить в моем виске дыру:
— Это из-за Хлои? — он впервые произносит эту «причину» вслух так открыто, поэтому давлюсь, плюя жидкость в раковину. Кашляю, не отвечая, и продолжаю заниматься своим делом, терпя моральную пытку в лице Дилана, который вздыхает, прикусывая губу:
— Она на вечеринке. Наверняка напилась, вот и видит всякие тени. Ты же знаешь её, — нет, не знаю, и знать не хочу. — Чем займемся пока? — спрашивает, внезапно переводя тему.
— Я вот полощу, — напоминаю, делая из него кретина. — А чем ты заняться думаешь, понятия не имею.
— Я хотел ещё раз принять ванную, чтобы погреться, — отвечает хмуро, и я бросаю на него взгляд:
— Погоди немного, — прошу, вновь наполняя рот жидкостью. Начинаю полоскать.
Расслабься, Ронни. Что с тобой? Ты ведь знаешь, что это неправильно. Мы с Хлоей в одной лодке. Мы должны помочь. Да, но вот только от мысли, что если её привезут сюда, мне не лучше. Опускаю голову, хочу сплюнуть, но невольно стреляю взглядом в сторону парня, который касается руками пуговиц на своих джинсах. И глотаю жидкость, начиная давиться:
— Ч-черт, — ругаюсь, наполняя рот водой. Плюю в раковину, вытирая рукой губы. Что он, блин, делает?!
— Что с тобой? — мне кажется, или Дилан издевается? — Ты ведь уже видела меня таким, — цитирует мои слова. К слову, нет, не видела. Только без рубашки. Откашливаюсь, крутя ручки крана, и хмуро смотрю на парня, который собирается потянуть бегунок ширинки вниз, но останавливается, всё так же мучая меня своим взглядом. Глубоко дышу, не в силах скрыть от него своего смущения, отчего сильнее злюсь, готовясь закричать на этого извращенца, но в следующую секунду О’Брайен довольно улыбается, застегнув все, и прижимается к стене спиной, сложив руки на груди:
— Шутка, — хрипло шепчет, и моя челюсть готова упасть на пол. Что, мать твою? Шутка? Открываю рот от возмущения и пыхчу, чувствуя, как кровь в венах начинает кипеть. Шутка?
— Знаешь, кто ты? — указываю на него пальцем, но, видя, с каким наслаждением парень слушает меня, затыкаю рот, делая шаги к нему.
— Если собираешься
Скрываю свою ухмылку, сжав губы, и на секунду отвожу взгляд в сторону, вздохнув через нос. Опять смотрю ему в глаза, сделав ещё шаг к нему, и одной рукой грубо касаюсь пуговиц на его джинсах. Улыбка моментально пропадает с лица О’Брайена. Этого стоило ожидать. Он не хмурит брови, но с напряжением смотрит в ответ, пока я дергаю пуговицы, растягивая их, и нащупываю холодный бегунок на ширинке, наклонив голову. Смело улыбаюсь, игриво сощурив веки, и вижу, как скованно парень глотает воду во рту. Опускаю взгляд на его губы, ухмыльнувшись, и приподнимаюсь на носки, заставив Дилана в прямом смысле вжаться в стену.
— Шутка, — шепчу, довольно улыбаясь. Парень хмурит брови, глубоко дышит, наблюдая за тем, как я хихикаю над ним, опусти взгляд, чтобы застегнуть его пуговицу обратно. Это похоже на пошлую игру довести друг друга до смущения, но почему-то Дилан не краснеет от моих действий. Кажется, он чувствует нечто иное.
— Хочу напомнить, — парень не смеется, несмотря на то, что у меня не выходит застегнуть его пуговицу, — что мы одни в большом доме.
— И что мне теперь? — наклоняю голову, смотря на свои пальцы. Что за чертова пуговица? Дилан продолжает с равнодушием смотреть на меня, повторяя вопрос:
— Чем ты думаешь заняться? — его голос звучит иначе, но я не вижу, как он смотрит на меня, потому что продолжаю сражаться с его пуговицей. Черт, даже когда пытаюсь казаться сексуальной, выходит какой-то флирт пятиклашки.
— Придумаю, — уверяю его, кусая губу. — Что за гребаная пуговица, — шепчу, надавливая парню на низ живота, и он отводит взгляд в сторону, откашлявшись:
— Ронни, — пытается убрать мои руки, перехватывает их, резко дернув наверх, так что раздраженно повышаю голос:
— Что? — смотрю ему в глаза, пыхтя, и, наконец, замечаю, как тяжело парень дышит. А вот мой вздох застревает в глотке от осознания того, чем я только что занималась. Прикрываю веки, опустив голову. Дура. Точно глупая пятиклашка. Молчим. Парень не отпускает мои запястья, сильно сжимая их пальцами, и я открываю веки, медленно подняв голову:
— Ты хотел в душ, так? — еле сдерживаюсь, чтобы не хихикнуть, как дурочка. — Теперь тебе его точно стоит принять, — Дилан — не идиот. Он понимает суть моей пошлой шуточки, поэтому щурит веки, отпуская мои руки, но тут же своими пальцами касается пуговиц на моих джинсах, не разрывая наш зрительный контакт. Мои веки широко распахиваются, когда он расстегивает мою пуговицу, коснувшись бегунка. Моргаю, чувствуя, как в животе всё начинает приятно гореть, вместо привычной щекотки меня одолевает ощущение натянутой боли, но боль эта необычная, испытывающая меня. На этот раз нервно сглатываю я, касаясь пальцами его бегунка на джинсах, и делаю глубокий вдох, шепнув: