Психикон

Муллагалеев Валерий

На меня уставились дула карабинов и пистолетов, с резким шипением один за другим выскакивали из ножен клинки – все пространство превратилось в острый металл. Укоризненно цокали взводимые курки.

Я воздел пустые руки и сказал:

– Я пришел с миром!

– Да ты издеваешься! – воскликнул парламентер со стороны ординаторов. Голос был знакомым, но лицо скрывал шлем.

– Как посмел?!

– Ты кто?

– Сдай оружие, наглец!

– Кто тебя послал?

– Приказываю спешиться!

Из всех реплик я выбрал ту, которая понравилась, и ответил:

– Мое имя – сэр Карахан. Я приор Ордена Совершенства,

Советник Капитула и обладатель пяти перстней. Бывший.

Новый поток восклицаний, угроз и вопросов оказался столь обильным, что смысл растворился в эмоциях.

– Я тебя помню, – сказал командир ординаторов, снимая шлем. Увидев старческое лицо, длинное и строгое, словно кафедра лектора по юриспруденции, я тоже его узнал – сэр Мармиллион. Несмотря на глубокие морщины выбрит идеально, серые волосы спускаются на плечи гладкой волной. Он продолжал:

– Помню тебя с начала твоей офицерской карьеры… славное было время. Но! – Сэр Мармиллион поднял костлявый палец. – Ты объявлен вне закона как разбойник и приговорен к повешенью как практик темных искусств. Не иначе как явился с повинной, сэр Карахан?

– Я не допущу, чтобы мой дядя болтался на виселице! – воскликнул предводитель раскольников, делая шаг вперед. Лицо с крепкими скулами, но добродушное, а торчащие волосы напоминают причесанное ветром пшеничное поле.

Я чуть не свалился с коня. Мы играли с племянником Жорой, сражаясь за разные фракции, и он тоже стал командиром, все верно… однако мы ведь не в игре. "Розет, а он… кто?" – спросил я мысленно. "Никто", – ответила она безо всякого интереса. Сэр Георгий сказал:

– Сэр Карахан, покайтесь и вступайте в наши ряды! Мы отложим суд над вами до окончания войны.

На секунду я даже растерялся.

– А потом? – спросил я.

Племянник развел руками:

– Мы проведем честный суд и осуществим благородную казнь через обезглавливание. Долг рыцаря Ордена Совершенства – способствовать торжеству Истины.

– Понятно, – сказал я. – Что ж, я выслушал ваши предложения, уважаемые сэры, а теперь послушайте меня.

Раздался ропот. Сэр Мармиллион призвал всех к спокойствию и дипломатично сказал:

– Пусть говорит! Будем считать это правом на последнее слово.

Раскольники проигнорировали его слова. И только когда кивнул сэр Георгий, они опустили оружие.

– Покорнейше благодарю, сэр Мармиллион, – сказал я. – Но боюсь, что мое последнее слово прозвучит еще не скоро. Я пришел сказать, что все вы заблуждаетесь, братцы-рыцари. Обе стороны неправы.

Я поднял руку и взялся за рукоять меча. Медленным движением я потянул меч из ножен. Даже в полутьме клинок умудрялся раскидывать блики света, а уж сейчас, в ясный полдень, он и сам превратился в солнце! Я поднял легендарный меч над головой как знамя. Рыцари ахнули.

– Светоч Истины!

– Меч Вечного хранителя Дерека!

– Завет первого рыцаря!

– Легенда!..

Выслушав благоговейные восклицания и перечисление каноничных эпитетов, я подождал, пока понимание дойдет до каждого, начал речь:

– Никому не дано было войти в Кроткую пещеру сотни лет, никто не был достоин меча хранителя Дерека. Провидение иронично. Достойным оказался я – изгнанный из ордена рыцарь, обвиненный в самых тяжких грехах и преступлениях. Может, я не такой уж и плохой? Вряд ли. Но, видать, я лучше всех вас!

А почему? Потому что вы сражаетесь друг с другом, а это худшее вероломство для рыцаря. Вы потеряли истину. В этом конфликте каждый – заведомо проигравший уже потому, что участник. Но пришло время все изменить. Не обновить орден, не провести реформу, не решить, кто из вас прав, не вернуться к истокам, ничего из этого. Пришло время нового.

Не знаю, откуда пришли нужные слова. Просто начал – и понесло. Вроде так должны изъясняться всякого рода пророки, духовные вожди и мотивационные спикеры. Нюанс в том, что во время речи я и сам прослезился.

Я говорил еще долго, вспоминая разные положения рыцарского устава и призывая исполнить должное. Закончил я убойным аргументом, который вычитал в книжке о приключениях Бремера:

– Следуя священной рыцарской традиции, я вызываю на дуэль…

Я медленно повел взором по лицам рыцарей. Уже никто не направлял на меня оружие. Все слушали. Наконец, кто-то не выдержал и воскликнул:

– Кого?!

– Каждого, – ответил я. – Я вызываю на дуэль каждого из вас и всех рыцарей в этой долине, кто не согласен присоединиться ко мне в борьбе против проклятого Магистра и возродить Орден Совершенства. Кто?! Кто из вас решится скрестить свой меч с мечом Вечного хранителя Дерека и этим опозорить весь свой род, предав идеалы ордена?! А заодно бесславно погибнуть.

Высказавшись, я уже знал, как поступлю с принявшим вызов. Его удар я приму на плоскость клинка, а затем вскину меч в высокую позицию и серией горизонтальных ударов справа и слева, словно пропеллер, нарежу клинок противника на десять кусочков. Открыв рот, он уставится на обломок меча в своих руках, а зрители затаят дыхание. Я нанесу смертельный удар, но в киношном жесте остановлю клинок перед шеей врага и предложу ему сдаться. А он образумится. Или подло кинется на меня, а я его прикончу… А потом все остальные примут мои условия… А вдруг не примут?!

Мне пригрезилось, как рыцари встают в очередь длиной в тысячу человек. Извилистая колонна отборных воинов – хвост ее теряется за горизонтом. Я провожу дуэль за дуэлью, и вот уже солнце клонится к закату, тени рыцарей удлиняются на багровом фоне, и вся долина погружается во мрак. Я бьюсь при свете факелов, словно это не священная дуэль, а первобытный ритуал. Я забрызган кровью с головы до ног, а рыцари сменяют друг друга снова и снова, и вот уже рассветные лучи освещают долину. Рано или поздно я упаду, обессилев или поскользнувшись на росе. А если выстою и убью всех, то на кой мне такая победа?!

Все эти мысли пронеслись у меня в голове, когда я, тяжело дыша после длинной тирады, смотрел на собравшихся. Не важно, как сложится дуэль. Я был готов.

Раздался металлический лязг. На мгновение я подумал, что сейчас они нападут все разом, и тогда никакой меч меня не выручит. Но тут я увидел, что рыцари – и ординаторы и раскольники, все до одного – падают на одно колено и решительным жестом ставят перед собой оружие – кто шпагу, кто меч, кто кавалерийский карабин.

У меня пересохло в горле, а глаза заволокло пеленой. Я судорожно вздохнул и закусил губу, скользя взглядом по коленопреклоненным рыцарям. Это не игра. Можно сказать, что это и не реальность, но что может быть реальнее, чем мы сами? А я находился среди самых близких мне людей. Ближе не бывает.