Психикон
Шрифт:
– Но я просто любитель.
– Перестань. Кроме меня, ты единственный человек, кто погружался в Психикон. И ты своими руками творил там магию.
Дедалов молчал так долго, что Кирилл отнял трубку от уха, проверяя, не прервалась ли связь.
– Знаешь, – неуверенно начал геймдизайнер, – я долго думал над тем, что произошло при нашем погружении. Как мы оказались не в той эпохе и прочее… Есть у меня одна мысль, но не знаю, смогу ли это организовать. Тем более на кону человеческая жизнь…
– И мы сделаем все, чтобы ее спасти.
– А новое погружение сейчас возможно?
Кирилл бросил взгляд на палату, на Роджера. Тот развел руками.
– Надеюсь, что да, – ответил Кирилл. – Ты сможешь оживить персонажа игровым интерфейсом?
– Кирилл, я думаю, что хоть мое участие в проекте и оказалось полезным, но ты пригласил не того человека.
– Все нормально, ты сделал неоценимый вклад!
– Спасибо, но я не об этом. Дело в том, что среда, в которой находится Аркадий, не только игровая, но и фэнтезийная, и я не тот человек, который способен ею управлять, понимаешь? Когда я взялся за разработку игры, то познакомился с автором. Я предлагаю снова погрузиться в Психикон – вместе с ним.
– Интересно… – сказал Кирилл.
– Сначала я должен уточнить у него, – сказал Дедалов. – Но даже не знаю, с чего начать.
Вмешался Роджер:
– Давайте поступим проще. Сергей Гордеевич, вам нужно только пригласить автора к нам в институт. Приезжайте вместе, и мы все обсудим.
На следующий день в научно-исследовательский институт экспериментальной психологии приехал писатель Валерий Муллагалеев – автор тетралогии "Путь Бремера", на основе которой была разработана игра "Сандарум Онлайн".
Глава 20. Выход
Писателю было за пятьдесят, и в положение дел он вникал медленно. Могло бы показаться, что ему вовсе не интересно, если бы не обилие уточняющих вопросов, которые он вываливал и на психолога, и на геймдизайнера. Пара вопросов досталась и Роджеру, но касались они марки табака, которым пропах его кабинет. Когда пришло время дать ответ, Муллагалеев откинулся на спинку стула и надолго замолчал, пальцы теребили подбородок, словно в попытке удлинить короткую седую бородку.
Кирилл не торопил писателя. Мало того, что тому предлагали рисковую авантюру с погружением в психическую реальность при помощи экспериментального оборудования, так еще и ожидали каких-то предложений. Радовало, что Муллагалеев отнесся к разговору серьезно, как в свое время и Дедалов. Последний сидел за переговорным столом тихо, но беспокойно ощупывал костяшки пальцев, словно перебирал четки. Хоть он уже и сотрудничал с писателем в прошлом, но предупредил, что ожидать от того можно всякого.
Внезапно словно что-то щелкнуло в голове писателя, и его заторможенная задумчивость улетучилась.
– Интересный опыт, – сказал тот. – Может, позже я напишу об этом книгу!
Он улыбался, от уголков глаз к вискам расходились пучки резких морщин. Роджер кашлянул и сказал:
–
– В случае чего у книги просто будет плохой конец, а то и вовсе придется написать трагическую историю с идеей, что никакие инновационные методики не способны изменить человека, если он сам этого не хочет. Мол, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Но, честно говоря, я вижу тут историю героическую и жизнеутверждающую, да и вы все не похожи на персонажей трагедии. Думаю, все получится.
– Какие у вас идеи? – спросил Кирилл, терпеливо выдохнув.
– Я уже давно не обращался к той вселенной. Цикл закончен, а продолжать его я не планировал, – задумчиво сказал Муллагалеев. – Но припоминаю, что в мифологии того мира есть некоторые моменты, которые получится использовать… если Психикон реагирует так, как вы предполагаете. А что за слово такое – Психикон?
– Я сам придумал, – отозвался Кирилл. – По аналогии со словом "лексикон". Лексикон – это словарный запас человека, а Психикон – психический. Совокупность психических содержаний, представляющих целостный внутренний мир индивида.
– Напоминает юнгианское бессознательное, – добавил Дедалов.
– А ведь мне приходила в голову такая идея! – сказал Муллагалеев. – Каждый человек – как отдельный самодостаточный мир со своими законами природы и историей, в котором обитают всякие сущности, развиваются сюжеты и конфликты, и все это отражает его личность и проблемы. У кого-то мир – прекрасный сад, а кто-то правит грязной пустошью, где-то магия, где-то технократия, отражающая конструкторский склад ума… а еще можно ходить друг к другу туда в гости! А что, если что-то вздумает ограбить так называемый богатый внутренний мир?
Муллагалеев уже стоял у окна и разглядывал нагромождения облаков, в уголке рта торчала взятая у Роджера сигарета. Прикурить писатель забыл.
– Ну так что? – спросил Роджер.
– А?
– Вы готовы принять участие в операции?
– Готов, конечно!
– На всякий случай напоминаю, – сказал директор института, – что речь идет о жизни нашего пациента, кроме того, есть большой риск и для тех, кто погружается.
Муллагалеев сказал:
– Даже если все мы погибнем, оно того стоит!
Роджер кашлянул.
– Подпишите, пожалуйста, это соглашение. – Он выложил на стол документ и ручку. – Может быть, вы хотите предварительно обсудить это с близкими?
Писатель размашисто расписался и проговорил:
– Он подписал соглашение на отчаянную экспедицию в бессознательное – и это стало его последним автографом!
Видя настороженные взгляды, он добавил:
– Это все шутки, чтобы разрядить атмосферу, вы же психологи, должны понимать. Не беспокойтесь, я подойду к делу с максимальной ответственностью. Но если что – подарите автограф моей вдове, может, получится на нем заработать.