Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней
Шрифт:
Мы не будем в дальнейшем проводить различие между мазохизмом и квазимазохизмом, происходящим из социализации садизма. Заметим лишь, что именно квазимазохисты оказались авторами, постаравшимися преодолеть тоталитарное искусство, когда оно вошло в полосу кризиса (ср. «Оттепель» Эренбурга).
2. Идейные ценности самоотрицания: данная и созданная
2.1.1.Кратчайшее определение мазохиста состоит в том, что он добывает свою идентичность путем отрицания своей идентичности (в половом плане он превращает Lust в Schmerz resp. Unlust).
Установке на автонегацию соответствует (об этом пишет Ж. Делез [481] ) стихийная диалектичность мазохиста, для которого разница между отрицанием и утверждением выступает как снятая. Диалектика имманентна мазохисту, составляет его естественное, а не благоприобретенное идеологическое достояние.
В восприятии СР нет такой задачи, которая не могла
481
G. Deleuze, Sacher-Masoch und der Masochismus(= Pr'esentation de Sacher Masoch, 1967). — In: Leopold von Sacher-Masoch, Venus im Pelz,Frankfurt am Main 1980, 176 ff.
Сын.Почему вы так часто в зеркало смотрите, Катя?
Соседка.Потому что я некрасивая.
Сын.Это ничего, Катя. Красота — понятие диалектическое. Оно возникает только между двумя. Никогда не известно, какой человек один, сам по себе: красивый или некрасивый. А когда приходит к человеку другой человек и говорит: «Я тебя люблю», то первый сразу становится красивый. Понимаете?
Соседка.Да?
Сын.Ну конечно!
Соседка.А ко мне уже пришел человек и сказал: «Я тебя люблю».
Сын.Значит, вы уже красивая. [482]
482
Юрий Олеша, Избранное,Москва 1974, 309.
Герой Олеши, занимающийся диалектическими наставлениями, в то же самое время проповедует идею добровольного подчинения, которым одна личность обязана связывать себя с другой:
Власть гения? Поклонение гению? То есть науке? Да <…> Для меня — да. Для комсомольца. Да. Я согласен на все… <…> Влияние великого ума… Это прекрасная власть. [483]
Говоря о «поклонении гению», Фокин подразумевает виртуозного хирурга Степанова, в чью жену он влюблен. Сюжет «Строгого юноши» (текста, в котором Олеша избавлялся от своего авангардистского прошлого, что привело его затем к полному молчанию, если не считать для заработка написанных киносценариев) построен так, что Фокин добивается любви лишь после того, как он устраняется от соперничества и признает над собой власть Степанова. Предпосылкой получения сексуальной ценности служит в мазохистской культуре готовность к самопожертвованию, к подчинению (но не женщине, не dominatrix, как это имеет место в патологическом мазохизме, а мужчине, десексуализованному партнеру).
483
Там же, 324.
В тех условиях, когда трудность преодолевается почему-либо неправильно, стихийные диалектики видят истинный путь решения задачи в простом превращении того способа действия, который обнаружил свою ошибочность, в его противоположность. В романе Ажаева «Далеко от Москвы» (1948) трасса нефтепровода проектируется вдоль правого берега реки. Чтобы проложить нефтепровод не за три года, а за один, достаточно перенести трассу с правого берега на левый, пусть при этом стройке и будет угрожать затопление (для мазохиста, однако, в опасностях нет ничего экстраординарного; он похож на рискующую кастрационную личность, но, в противоположность ей, он усматривает в риске не колебание между жизнью и смертью, а самый что ни на есть надежный образ бытия). В романе Ю. Крымова «Танкер „Дербент“» (1938) команда нефтеналивного судна выигрывает социалистическое соревнование, огибая остров «Жилой» не по глубокому (как это предписано правилами судоходства на Каспийском море), но по мелкому (опять риск!) фарватеру. В «Солнечном городе» (1933–35) В. Ильенкова, одном из ключевых произведений сталинизма, крестьянину Никодиму удается передвинуть, не разбирая на части, гигантскую железную стену воздуходувного сооружения, заложенного инженерами на не подходящем для строительства участке [484] . В «Счастье» (1947) Павленко председатель колхоза уговаривает колхозников отправиться на перекопку винограда, несмотря на их болезни, засвидетельствованные врачом. Те не соглашаются. Районный пропагандист Воропаев отказывается считать врачебные свидетельства обоснованными (в мазохистских текстах никто не защищен от страданий), в результате чего ему удается вывести колхозников на работу. Знаменательно, что Павленко подчеркивает спонтанность тактики, которую Воропаев применяет на колхозном собрании, и убеждает читателей в том, что успех герою обеспечило самозабвение:
484
Ср. перемещения домов в процессе перепланировки Москвы. В насыщенной интереснейшим материалом книге «Культур? „Два“» В. З. Паперный
Воропаев должен был невольно остановиться, передохнуть, но что-то, та глубочайшая интуиция, то тончайшее чувство, которое мы иной раз зовем подсознательным, повелительно подталкивало: не ждать, атаковать немедля. [485]
Взрыв — вот тот прием, посредством которого мазохист изменяет реальность, ибо взрыв творит, уничтожая. Главный герой в романе В. Некрасова «В окопах Сталинграда» (1946) — архитектор, ставший сапером, подрывником.
485
Петр Павленко, Счастье,Москва 1948, 70.
2.1.2.Диалектика не только инструмент принятия решений, ей подчиняются в СР социальная, биологическая и иные картины мира. Для. Н. Островского сущность социально чуждых сил — в том, что они сами себя уничтожают (в романе «Как закалялась сталь» (1932–34) два петлюровских отряда затевают междоусобную схватку). Одна из кульминационных сцен романа Панферова «Волга-матушка река» (1953) — спор новаторов с консерваторами, по ходу которого первые доказывают вторым, что бактерии свободно переходят из органического состояния в неорганическое и обратно и что можно «…вредную бактерию путем изменения среды постепенно превратить в полезную…» [486]
486
Федор Панферов, Волга-матушка река.Книга первая, Москва 1958, 241.
Любое диалектическое учение, в том числе и марксистское, отвечает той бессознательной диалектичности, которая выступает в качестве императива мазохистского бытия. Литература сталинского периода была внутренне предрасположена к ориентаций на марксизм (ср. альтернативную точку зрения, на которой стоит К. Кларк).
2.2.1.Получая свою идентичность в процессе разрушения «я», мазохист входит в такой контакт с миром объектов, что не-присутствие явления во внешней реальности трактуется им как присутствие. Приведем в подтверждение сказанного тот эпизод из павленковского «Счастья», где передаются галлюцинации Воропаева, попавшего зимой в Крым:
Потоки душистой хвои, тяжелые, медовые ручьи чебреца и полыни, струи студено пахнущей мяты и клевера бежали вниз, резвясь на утреннем солнце. И хотя время года совершенно исключало возможность цветения трав — их запахи были несомненны. Пусть это было воспоминанием, что из того! Запахи были. [487]
В стихотворении Симонова «Митинг в Канаде» (1948) лирический субъект, выступающий на подмостках, обращается не к тем, кого он видит в зале (это — враги), но к невидимым партнерам по коммуникации, погруженным в темноту, почти отсутствующим:
487
П. Павленко, цит. соч., 28–29.
Подмена отсутствия присутствием составляет сущность абсурда. СР принадлежит к той же семантической парадигме, что и европейский театр абсурда или философия экзистенциализма. Однако, в отличие от только что названных явлений культуры на Западе, СР не был способен отрефлексировать абсурдность изображаемой им реальности. Теряя себя, мазохист, в том варианте этого характера, который превалировал в СР, утрачивал и способность к авторефлексии [489] .
488
Константин Симонов, Собр. соч. в 6-ти тт.,т. 1, Москва 1966, 205.
489
Этим была вызвана чрезвычайная неразвитость CP-поэтики, что прямо противопоставляло мазохистскую литературу садоавангарду с его глубоким самопониманием. Жестко нормированная на уровне художественных текстов, культура сталинизма не создала нормирующей их поэтологии, отделавшись самыми общими суждениями о том, чем должна быть литература, — см. об этом подробно: Л. Ржевский, Зашифрованный термин (О существе социалистического реализма). — Новый журнал, 1981, № 145, 103 и след.