Психология конфликта

Гришина Наталья Борисовна

Изложенные Р. Фишером принципы представляют несомненный интерес, однако они относятся уже к самому переговорному процессу между сторонами, нас же интересует предварительный анализ конфликта.

К. Крессел и Д. Пруитт, пытаясь систематизировать действия медиатора, выделяют в качестве одного из видов рефлексивное вмешательство, которое относится к действиям медиатора, направленным на его собственную ориентацию в споре и создание базы своей последующей деятельности. Рефлексивные действия делятся на три вида.

1. Обеспечение доступа к конфликту – речь идет об усилиях, которые может (или должен) предпринять медиатор, чтобы получить согласие или разрешение на посредничество.

2. Установление контакта – действия, предпринимаемые медиатором, чтобы добиться

своего принятия спорящими сторонами, направленные на установление раппорта, благоприятствующего доверию участников спора к мотивам и умениям медиатора. По мнению многих исследователей, установление раппорта является наиболее важной задачей медиатора, а его неудачи часто рассматриваются как следствие недостаточного доверия к нему участников конфликта. В свою очередь считается, что доверие зависит от непредвзятости, беспристрастности и нейтральности медиатора.

3. Диагностика относится прежде всего к тому, имеют ли стороны достаточную мотивацию и возможности для разрешения конфликта, а также к выбору тактик медиаторства и другим его аспектам (Kressel, Pruitt, 1985).

Нередко в психологической литературе речь идет о трудностях анализа конфликта, который может быть основан на ряде сложных проблем, частично неосознаваемых, частично игнорируемых или просто скрываемых его участниками, при этом за конкретным предметом разногласий сторон реально может стоять другая, более сложная проблем; обсуждение этих вопросов может породить сомнения в принципиальной возможности анализа конфликта. Как отмечает В. А. Смехов, в связи с задачей психологической диагностики и коррекции конфликтных взаимоотношений в семье, «как правило, участники семейных конфликтов выглядят в консультации не столько как противоборствующие стороны, адекватно осознавшие свои цели, сколько как жертвы своих собственных неосознаваемых личностных особенностей» (Смехов, 1985, с. 83).

Аналогично Э. Г. Эйдемиллер и В. Юстицкис указывают на следующие трудности, возникающие при получении необходимой информации при психотерапевтической работе с семьей: проблема интимности («скрываемость» информации по соображениям морального характера или культурной табуи-рованности), проблема изменчивости (быстрая сменяемость событий семейной жизни) и проблема разбросанности данных («проживание» разных явлений семейной жизни в разных сферах ее жизнедеятельности, в силу чего какие-то из проблем обнаруживаются только в определенном контексте) (1999, с. 291).

...

Когда терапевт наблюдает за семьей, его захлестывает изобилие сведений. Нужно провести границы, выделить сильные стороны, отметить проблемы, изучить взаимодополняющие функции. Чтобы извлечь из этих сведений какой-то смысл, терапевт отбирает их и организует в некую структуру… При этом он отсекает многие области, которые хотя и интересны, но не способствуют достижению терапевтической цели, стоящей перед ним в данный момент.

…Научиться этому нелегко. Мы все ориентируемся на содержание. Мы любим следить за сюжетом, нам не терпится узнать, чем кончится дело. Однако терапевт, ориентированный на содержание, может попасть в ловушку, превратившись в некое подобие колибри. Привлекаемый роскошным многоцветьем аффективного расстройства в семье, он перепархивает с проблемы на проблему. Он получает много информации, удовлетворяет свое любопытство и, возможно, доставляет удовольствие семье, но польза от его сеансов сводится лишь к сбору данных. К концу сеанса терапевт может запутаться в многообразии проблем. А семья вполне может испытать привычное разочарование: они рассказали о своих проблемах терапевту, а «он ничем нам не помог».

С. Минухин, Ч. Фишман

Нам представляется, что эти сложности иногда в немалой степени порождены бесперспективной идеей поиска «истины», что, бесспорно, является затруднительным. Задача анализа конфликта на начальной стадии работы психолога сводится не к поиску «истины», а к пониманию того, как конфликтная ситуация воспринимается ее участниками.

Решение проблемы «нужной» информации – одна из важнейших сторон работы терапевта, и принцип «чем больше, тем лучше» не

способствует эффективной организации терапевтического процесса.

Исходя из опыта собственной работы, мы считаем важным уточнение следующих аспектов конфликта.

1. Участники конфликта. В психологическом конфликте не все участники конфликтной ситуации могут принимать активное участие в конфликтном взаимодействии. Теоретически участником конфликта, однако, является любой участник ситуации, чьи интересы этой ситуацией затронуты и чья позиция может иметь влияние на исход конфликта. Однако это не означает, что все причастные к конфликтной ситуации лица должны быть привлечены к ее разрешению, в отдельных случаях это может оказаться невозможным или нецелесообразным. Например, фактическим участником конфликта между молодыми супругами является мать одного из них, живущая отдельно, но оказывающая негативное влияние на их отношения своим постоянным вмешательством в их жизнь. В других супружеских конфликтах их участником нередко является ребенок, но привлекать его к диалогу родителей часто нежелательно. В таких случаях важно определить, каковы интересы отсутствующей стороны и каким образом то или иное решение может на них отразиться.

2. Проблемное поле конфликта. За конкретными проблемами, являющимися причинами разногласий участников конфликта, может стоять некое основное, или базисное противоречие, доминантное для данного конфликта. Например, противоречие между представлениями супругов о взаимных семейных обязанностях может быть источником множественных разногласий по частным проблемам. В основе конфликта между двумя руководящими сотрудниками организации может лежать борьба за власть, которая приводит к постоянным разногласиям по поводу тех или иных аспектов деятельности. Видение конфликтной ситуации через формулировку ее основного противоречия обеспечивает более объективный взгляд на конфликт и позволяет избежать оценочной позиции. При этом часто обнаруживаются типичные причины нарушений во взаимодействии и отношениях людей, что и заставляет расценивать эти нарушения как распространенные трудности интерперсонального общения, а не как «вину» одного человека по отношению к другому:

1) когда говорят о причине конфликта, обычно имеют в виду конкретные обстоятельства взаимодействия людей, когда что-то в их действиях или поведении приводит к их столкновению. В отдельных конфликтах их причина непосредственно предшествует развитию событий, и предмет разногласий четко определяется противостоящими сторонами;

2) довольно часто, однако, открытому столкновению предшествует скрытое развитие конфликта в виде растущего напряжения или недоверия между сторонами. В этих случаях у участников взаимодействия могут накапливаться взаимные претензии, и открытое столкновение становится формой их проявления. Переход конфликта из скрытого плана в пласт открытого конфликтного взаимодействия часто сопровождается событием, которое называется поводом возникновения конфликта.

3. Позиции и интересы. В конфликтологической литературе принято различать позиции и интересы участников конфликта. При этом позиция участника конфликта – это его точка зрения на затронутую конфликтом проблему, выражаемое им несогласие, предъявляемые претензии, неудовлетворенность и т. д. Позиция может не отражать интересы участника конфликта, которые и должны быть основной плоскостью поиска соглашения между сторонами.

4. Отношения участников конфликта. Поскольку психолог имеет дело с ситуациями долговременных отношений людей, во внимание должен быть принят опыт отношений сторон. Характер влияния прошлого опыта отношений партнеров, как уже указывалось, не нашел достаточного отражения в литературе по теории и практике коммуникативных ситуаций. Для первичного анализа можно воспользоваться описанными нами моделями конфликтного взаимодействия, возникающими как результат прошлого опыта участников конфликта и их определения данной конкретной ситуации. При этом должны приниматься во внимание и общие диспозиционные тенденции как абстракции из прошлого опыта (Kellerman, 1987, р. 192–195), и более частные установки участников относительно данной ситуации.