Психология

Джеймс Уильям

Но если некоторые из наших эмоциональных реак- ций можно объяснить при помощи двух указанных на- ми принципов (а читатель, наверное, уже успел убе- диться, как проблематично и искусственно при этом объяснение весьма многих случаев), то все-таки оста- ется много эмоциональных реакций, которые вовсе нель- зя объяснить и они должны рассматриваться нами в настоящее время как чисто идиопатические реакции на внешние раздражения Сюда относятся своеобразные явления, происходящие во внутренностях и внутренних

288

железах, сухость во рту, понос и рвота при сильном страхе, обильное выделение мочи при возбуждении кро- ви и сокращение мочевого пузыря при испуге, зеваниьпри ожидании, ощущение «куска в горле» при сильной печали, щекотание в горле и усиленное глотание в за- труднительном положении, «сердечная тоска» при бояз- ни, холодное и горячее местное и общее выделение по- та, краснота кожи, а также некоторые иные симптомы,

которые хотя и существую!, вероятно, но еще недоста- точно отчетливо выделены среди других и не получили особого названия. По мнению Спенсера и Мантегацца,дрожь, наблюдаемая не только при страхе, но и при многих других возбуждениях, есть явление чисто пато- логическое. Таковы и другие сильные симптомы ужа-са — они вредны для существа, испытывающего их. В таком сложном образовании, как нервная система, должно существовать много случайных реакций, эти ре- акции не могли бы развиваться совершенно самостоя- тельно благодаря одной лишь пользе, которую они смогли представлять для организма. Морская болезнь, боязнь щекотки, застенчивость, любовь к музыке, на- клонность к различным опьяняющим напиткам должны были возникнуть случайным путем. Было бы нелепо утверждать, что ни одна из эмоциональных реакций не могла бы возникнуть таким мнимо случайным путем.

Глава XXV. Инстинкт

Что такое инстинкт? Обыкновенно инстинкт определяют как способность действовать целесообразно, но без со- знательного предвидения цели и без предварительной выучки производить данное действие. Инстинкты нахо- дятся в функциональной связи с нашей организацией. Можно сказать, что каждый орган связан с известным прирожденным приспособлением, необходимым для его применения к делу.

Все действия, называемые нами инстинктивными, можно подвести под общий тип рефлекса; все они вы- зываются воздействием чувственного раздражения на тело животного на расстоянии или через непосредствен- ное прикосновение. Кошка бежит за мышью, но обра- щается в бегство или принимает оборонительное поло- жение при виде собаки, остерегается падать со стен или с деревьев, избегает огня и воды и т. д. не потому,

19 —833

289

что имеет какие-либо понятия о жизни и смерти, о лич- ности и самосохранении. По всей вероятности, в ее уме не настолько выработались эти понятия, чтобы быть из-вестными руководящими принципами. В каждом от- дельном случае кошка руководствуется лишь непосред- ственными впечатлениями, и руководствуется совершен- но непроизвольно. Она уж так организована, что чуть завидит нечто бегущее, называемое мышью, сейчас же должна броситься за этим существом; встретится со страшным лающим животным, называемым собакой, сейчас же должна обратиться в бегство, если собака на- ходится в некотором отдалении, или ощетиниться и выпустить когти, если собака — в нескольких шагах; она должна остерегаться попасть лапой в воду или мордой в огонь. Нервная система кошки представляет предор- ганизованный комплекс реакций — эти реакции так же механически предопределены, как чихание, и находятся совершенно в таком же отношении к вызывающим ихраздражениям, как и это последнее. Хотя физиолог и имеет право рассматривать эти реакции как частный случай простых рефлексов, однако он не должен забы- вать, что в животном они вызываются определеннымчувственным впечатлением, восприятием или образом.

На первый взгляд такая точка зрения должна пока- заться странной, так как она предполагает заранее за-ложенным в организацию животного множество приспо- соблений к тем объектам, среди которых ему предстой гжить. Может ли идти так далеко и быть столь сложным взаимное приспособление организации животного и ок- ружающей обстановки? Неужели каждое существо рож- дается приспособленным к определенным объектам по-добно тому, как ключи бывают приноровлены к зам- кам? Все это, без сомнения, необходимо допустить. Каждый уголок Вселенной, даже наша кожа и внутрен- ности заполнены живыми существами, органы которых приспособлены к окружающим условиям, к поглощению и перевариванию находящейся там пищи и к самоза- щите в случае опасности, какая там может встретить- ся. И тонкость приспособления в строении животного беспредельна. Так же беспредельна приспособленность во взаимных отношениях живых существ.

Старинные сочинения об инстинкте представляют бессодержательный набор слов, потому что их авторы никогда не доходили до этой простой и определеннойгочки зрения на данный предмет, высказывая в туман»

290

ных выражениях изумление перед способностями жи- вотных к ясновидению и пророческим предчувствиям, далеко превосходящим умственные силы человека, и прославляя благодеяние Бога, сообщившего им такой дар. Но первое благодеяние Бога по отношению к жи- вотным заключается в том, что он их одарил нервной системой, и если мы обратим внимание

на это обстоя- тельство, то окажется, что инстинкт—явление удиви-тельное ровно настолько, насколько удивительны все во- обще явления жизни.

Всякий инстинкт есть импульс. Спорить о том, сле-дует ли называть инстинктами такие импульсы, как по- краснение, чихание, кашель, улыбка и т. п., значило бы спорить о словах. И там, и тут психологический про- цесс совершенно тождественный. Шнейдер в высшей степени живо и интересно написанной книге «Der Thierieche Wille» подразделяет импульсы (Friebe) на чувственные, предметные и идейные. Наклонность ежить-ся от холода есть чувственный импульс; стремление по- вернуться при виде бегущих и бежать за ними — пред- метный импульс, связанный с восприятием внешних объектов; стремление искать кров во время ветра и дож- дя — идейный. Отдельное сложное инстинктивное дей- ствие может заключать в себе последовательное про-буждение всех импульсов. Так, голодный лев начинаемискать добычу вследствие возникновения в нем образа добычи в связи с желанием овладеть ею; он начинае!выслеживать ее, когда до его носа, уха или глаза до-ходит чувственное впечатление, указывающее на то, что добыча находится на некотором расстоянии; он набра-сывается на нее, если она в испуге обращается в бег-ство или если расстояние от нее очень невелико; он принимается разрывать и пожирать ее, когда его зубы и когти прикасаются к ней. Выискивание, выслежива- ние, нападение и пожирание соответствуют четырем различного рода комплексам мышечных сокращений, и каждый из этих комплексов вызывается особыми, толь-ко ему одному соответствующими раздражениями.

Почему же различные животные производят дейст-вия, которые кажутся нам столь странными и возникают, по видимому, под влиянием столь несоответствую-щих стимулов? Почему, например, курица обрекает се- бя на скуку, принимаясь высиживать яйца, по-видимо- му, в крайне непривлекательном для нее гнезде? Неуже-ли потому, что она обладает пророческим предвидени-

Ш*-

ем результатов высиживания? Мы можем дать на это ответ лишь ad hominem — сообразуясь с нашей соб- ственной психикой. Почему мы предпочитаем обыкно- венно ложиться на мягкие постели, а не на голый пол? Почему, находясь в комнате, мы из 100 раз 99 норовим быть лицом к середине комнаты, а не к стене? Почему мы предпочитаем порцию баранины с бутылкой шам- панского куску твердого сухаря с грязной водой? По- чему известная барышня так увлекает собой молодого человека, что для него всё, относящееся к ней, становит- ся дороже всего на свете?

На это можно только сказать, что таковы челове- ческие влечения и каждое существо имеет свои влече- ния и без всяких рассуждений руководствуется ими в своих поступках. Можно анализировать влечения с на- учной точки зрения и найти, что почти все они полезны для данного существа. Но мы следуем им, не имея в виду их полезности, но чувствуя, что это единственный присущий нам от природы образ действия. Из биллио- на людей не найдется и одного, который, садясь за обед, принимался бы размышлять о пользе кушаний. Люди едят, потому что пища приятна на вкус и вызы- вает желание продолжать есть. Если вы кого-нибудь спросите, почему он ест то, что имеет такой именно вкус, а не иной, то он не отнесется к вам как к мудре- цу, заслуживающему уважения, а осмеет вас как глупца. Связь между определенными вкусовыми ощущениями и вызываемыми ими действиями представляет нечто само собой понятное (selbstverstandlich), как бы апри- орный синтез, не нуждающийся в дальнейшем объясне- нии. Надо, чтобы у человека, по выражению Беркли, за- шел ум за разум от излишней учености и тогда он ус- мотрит в естественнейших процессах нечто странное и станет задаваться вопросом, почему люди производят такие, а не иные инстинктивные действия. Метафизик способен ставить вопросы вроде следующих: «Почему мы улыбаемся, а не хмуримся, когда веселы? Почему мы не можем с толпой говорить так спокойно, как со своим приятелем? Почему именно та, а не другая ба- рышня сводит нас с ума?» Простой смертный можетодно только ответить метафизику: «Само собой понят- но, отчего мы улыбаемся, отчего наше сердце начинает биться, когда мы обращаемся к толпе, отчего каждый из нас увлекается той, а не другой барышней и видит в ней чудную душу в прелестной телесной оболочке, су-

292

щество, которое самой природой очевиднейшим образом предназначено быть предметом вечной любви!»

Для животного, производящего известные действия в присутствии известного объекта, инстинкты, по асейвероятности, являются также чем-то непосредственно данным. Для них значение инстинкта так же самооче- видно, как и для нас. Для льва предметом любви слу- жит львица, для медведя — медведица. Наседке должна казаться чудовищной мысль о существах, для которых гнездо куриных яиц не представляет такого драгоцен- ного удобного для сидения предмета, каким оно пред- ставляется ей.