Психомодератор. Книга 1. Разделение
Шрифт:
Он медленно приблизился к ним, и при каждом его шаге экраны вокруг мерцали в унисон, создавая эффект пульсации всего пространства, словно библиотека дышала в такт его движениям.
— Взгляните на меня, — произнёс он, разводя руки в жесте, одновременно приглашающем и демонстративном. — Я трансцендировал ограничения, которые вы считаете неизбежными. Я очень скоро достигну состояния абсолютного зеро — точки, в которой эмоциональные колебания прекращаются полностью, оставляя лишь кристальную ясность интеллекта.
Действительно, в его движениях, в его голосе
— Это не совершенство, — возразила Аврора, пытаясь пробиться через его холодную маску, её голос звенел от внезапно нахлынувшего откровения. — Это искажение человеческой природы. Без эмоций ты теряешь саму суть того, что делает нас людьми. Ты не преодолел ограничения — ты ампутировал часть своей сущности.
— А что именно делает нас людьми? — вопрос Локтингейла прозвучал с искренним любопытством, как будто он действительно пытался понять концепцию, которая ускользала от его понимания. В этот момент его совершенство дало трещину — в голосе промелькнула нотка подлинного интереса, почти детского в своей непосредственности. — Способность страдать? Испытывать страх? Поддаваться иррациональным влечениям, которые сметают годы логических построений?
Он подошёл ближе к Авроре, склонив голову под характерным углом, и внезапно в этом жесте было столько знакомого, что у неё перехватило дыхание. Это Декарт?
— Или, может быть, любовь? — продолжил он тише, и в этот момент его голос потерял механическую идеальность, в нём прорезались обертоны живого человеческого голоса. — Самая иррациональная, самая разрушительная из всех эмоций. Та, что заставляет совершать самые безрассудные поступки, отвергать логику, жертвовать собственным благополучием... Та, что может раздробить сознание на осколки, когда объект привязанности отворачивается.
В этот момент свет в библиотеке изменился — цифровые билборды одновременно мигнули, переключившись на тексты, которые Аврора узнала мгновенно. Это были фрагменты исследовательских работ по психомодерации, которые она когда-то обсуждала с талантливым студентом, чьи теории опережали учебную программу на годы. Студентом, которого она любила.
— Декарт, — прошептала она, и имя повисло в воздухе между ними как последний барьер между иллюзией и правдой, как заклинание, разрушающее колдовство.
Локтингейл замер, его безупречно контролируемая персона дрогнула — на долю секунды, почти незаметно, но достаточно, чтобы София, не теряя ни мгновения, сложила пальцы в новую формулу, более мощную и древнюю, чем все предыдущие.
— "Веритас ревелатум, персона верум, маска кадит," — произнесла она с силой, разрезая воздух резким движением ладони, словно срывая невидимую вуаль.
Пространство вокруг Локтингейла заискрилось, словно реальность вокруг
— Прекратите! — его голос впервые потерял механическую ровность, в нём проскользнули нотки, которые Аврора узнала бы из тысячи — тот особый тембр, та характерная вибрация, которая когда-то заставляла её сердце замирать. — Вы не понимаете, чего я достиг! Это не регресс, а эволюционный скачок!
Воздух вокруг него завибрировал, образ Локтингейла начал мерцать, как изображение на неисправном экране, искажаясь и распадаясь на фрактальные узоры. Сквозь холодное совершенство проступали черты, которые Аврора помнила наизусть.
— Это эволюционный скачок, — настаивал он, его голос теперь колебался между искусственной плавностью Локтингейла и более живыми, эмоциональными интонациями Декарта. — Синопсис был прав — мы можем преодолеть ограничения эмоциональности! Мы можем стать чем-то большим!
София, уловив колебание в его голосе, мгновенно активировала следующую формулу, её руки сложились в сложный паттерн нейроразрыва.
— "Нексус солватур, либерум конскиентум, ревертимур ад оригинем!" — произнесла она со всей силой, на которую была способна.
Реакция была мгновенной — вся конструкция обсерватории содрогнулась, как от мощного землетрясения. Стены библиотеки начали плавиться, цифровые экраны рассыпались пикселями, купол потолка пошёл трещинами, сквозь которые проглядывало не звёздное небо, а пульсирующая мембрана ментального барьера.
— Нет! — закричал Декарт, его руки поднялись в отчаянной попытке удержать разрушающуюся реальность. — Всё было спланировано! Ты должна была стать первыми свидетелем новой эры!
Но было поздно. София схватила Аврору за руку и потянула её к центру зала, туда, где разлом в конструкции был наиболее сильным. Декарт бросился за ними, его идеальная маска Локтингейла окончательно спала, обнажив персону, искажённую смесью отчаяния и гнева.
— Аврора! — крикнул он, и в этом крике было столько человеческой боли, что на мгновение она заколебалась. — Не уходи! Не снова! Больше я не ошибусь,я верну тебя!
— Сосредоточься! — жёстко приказала София, её пальцы стиснули запястье Авроры. — Это всё ещё ловушка! Момент истины, наша точка выхода!
Аврора кивнула, их взгляды встретились в момент абсолютного понимания. Они синхронно взяли свои предметы заземления и вместе произнесли формулу выхода:
— "Манус верум, концентрисциентис, эксеамус нунк!"
Декарт рванулся к ним, его рука почти коснулась плеча Авроры, но в этот момент пространство между ними взорвалось ослепительной вспышкой. Последнее, что увидела Аврора перед тем, как реальность обсерватории окончательно распалась, — глаза Декарта, в которых сквозь ярость и отчаяние проступало что-то похожее на слёзы. Затем всё исчезло в потоке частиц.