Психотерапевт
Шрифт:
— Как ты? — спрашивает она.
— Все в порядке.
— Точно?
— Да, а что?
— Мне звонил Лео. Он за тебя беспокоится. Говорит, ты обвиняешь его в том, что он бродит ночью по дому, и еще в чем-то, что он даже не очень понял, — что якобы он разбрасывает по дому волосы.
— Произошло недоразумение, — говорю я. — К тому же он преувеличивает.
— Хм, — произносит она, и я догадываюсь, что не сумела ее убедить. — Ты сегодня еще не дома?
— Нет.
— Прости, Элис, но я не понимаю. Ты просишь Лео позволить тебе провести две недели в доме, а сама уезжаешь.
— Завтра я возвращаюсь.
Она вздыхает.
—
— Ничего не происходит. Извини, мне пора. Перезвоню тебе утром, ладно?
— Ладно, но...
— Спасибо, Джинни, до завтра!
Прошлое
Новая клиентка мне нравится. Сразу ясно, что с ней будет непросто, но это ничего. Она сидит передо мной, скрестив стройные ноги, и буквально источает уверенность. Видно, что она в мире с собой. Но в каждом из нас есть тьма, и чем глубже она спрятана, тем интереснее.
Беру со стола блокнот, достаю из кармана ручку. Заметки можно делать и на компьютере, но клиентам нравится видеть в руках у психолога старомодный блокнот. Думаю, проблема с компьютером в том, что клиент никогда не знает, чем мы там за монитором занимаемся — может, делаем записи, а может, смотрим сериал.
Я начинаю задавать стандартные вопросы, и она удивленно поднимает бровь.
— Серьезно? — спрашивает она.
Я хмурюсь, и она берет себя в руки: выпрямляется, расплетает ноги, разглаживает юбку и сосредотачивается на моих вопросах.
— Зачем вы здесь? — спрашиваю я, когда вопросы заканчиваются. И под конец произношу традиционную фразу о том, что ничего из сказанного ею не выйдет за пределы этой комнаты.
Этой комнаты. Я оглядываюсь по сторонам, смотрю на бледно-розовые стены, на окна — они выходят на улицу. На окнах нет жалюзи, которые скрыли бы нас от любопытных глаз, только занавески, и задернуть их я не могу — во всяком случае, в это время дня. Вот почему пришлось сделать так, чтобы мы сидели подальше от окна. Осторожность превыше всего.
— Никаких серьезных проблем у меня нет, — говорит она. — Просто я подумала, что полезно будет поработать с психологом и узнать, на что это вообще похоже. И поговорить. Ведь это же всегда хорошо — поговорить, правда?
— Безусловно, — соглашаюсь я.
И вот мы говорим: о ее детстве — счастливом. О подростковых годах — без особых проблем. О карьере — она всем довольна. Единственное, о чем она не рассказывает, — это муж. Я знаю, что она замужем, поэтому ее молчание само по себе красноречиво.
Кладу блокнот на стол.
— Как давно вы замужем? — спрашиваю я.
На лице удивление, поэтому я выразительно смотрю на ее левую руку, на тонкое золотое кольцо на безымянном пальце.
— А может, я вдова, — говорит она.
— Вы действительно вдова? — спрашиваю я.
— Нет. — Я жду, и она продолжает: — Семь лет. Я замужем семь лет.
—
— Семь восхитительных лет. Ни одной проблемы.
Я сдерживаю вздох. Она меня разочаровала.
Наклоняюсь вперед и смотрю ей прямо в глаза:
— Знаете, что говорил Генри Дэвид Торо про счастье?
Теперь, похоже, это я разочаровал ее. Она тоже наклоняется вперед и смотрит прямо мне в глаза.
— Да, — говорит она. — Я знаю, что говорил Торо про счастье. И это полная чушь.
Глава 38
НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО Я ОСВОБОЖДАЮ НОМЕР И ИДУ ЧЕРЕЗ СКВЕР К ДОМУ. Под ногами шелестят хрусткие опавшие листья. Можно было бы задержаться в отеле еще на пару дней, но мне не нравится, когда меня травят, а запугивать человека, чтобы он боялся находиться в доме, — тоже форма травли. Так что сегодня ночью я поступлю как раньше: не стану спать. И если услышу что-нибудь — что угодно, — тут же позвоню в полицию.
Сегодня холодно, на скамейках никого, никто не идет через сквер на работу — что неудивительно, ведь уже половина одиннадцатого. Меня охватывает странное ощущение: вот я иду, и меня отовсюду видно. Ну правда, кто угодно может смотреть на меня сейчас из своих окон на втором этаже. Я поднимаю глаза и медленно поворачиваю голову, сканируя дома, мимо которых прохожу, начиная с самого крайнего слева — дом номер один — и продолжая: номер два, номер три, номер четыре, дом Евы и Уилла, наш, потом дом Лорны и Эдварда, дальше — Джеффа, еще дальше — Мэри и Тима. Тут я останавливаюсь. Потому что вон он — Тим, в одном из окон второго этажа, смотрит, как я смотрю на него. Я поднимаю руку и машу ему, довольная, что он не может увидеть, какая меня в этот момент пробирает дрожь, и он машет мне в ответ. Ускоряю шаг, чтобы поскорее оказаться внутри, но, когда открываю калитку, из своего дома выходит Эдвард с садовыми ножницами в руках.
— Доброе утро, Элис, — громко говорит он. — Гуляли?
— Да, погода замечательная. Как вы? Как Лорна?
— Все в порядке, спасибо.
— Хотела вам сказать, что скоро уезжаю из «Круга». Только я одна, без Лео. Лео остается.
— Ну надо же, очень жаль, — говорит он. — Когда уезжаете?
— Планировала в следующие выходные, но, возможно, уеду раньше.
— Да что вы? Ясно. Грустно, что так вышло.
— Передадите Лорне, хорошо? — прошу я.
— Да, конечно.
— Я потом зайду попрощаться.
— Обязательно заходите, Лорна будет рада вас видеть.
Я перевожу глаза на дом Мэри и Тима. Тим по-прежнему стоит у окна. Эдвард прослеживает мой взгляд и машет Тиму.
— До свидания, Эдвард, — бросаю я и уже начинаю отходить от забора, но старик подходит чуть ближе ко мне.
— Никому не говорите, когда вы уезжаете, — шепчет он, а потом продолжает обычным голосом: — До свидания!
Сердце едва не выскакивает из груди, когда я вхожу в дом. Сначала Лорна, теперь Эдвард. Два предупреждения: никому не доверяй и никому не говори. От кого они меня хотят предостеречь? Эдвард увидел, что за нами наблюдает Тим. Он поэтому сказал?