Психотерапевт
Шрифт:
— И вы его впустили? — спрашивает Томас с почти нескрываемой тревогой.
— Нет.
— Слава богу. Вы знаете его фамилию?
— Нет. Он ее назвал, но я не запомнила.
— Неважно, я могу посмотреть на сайте. «Редвудс», говорите? Подождите секунду, ага, вот он, Бен Форбс. Вы знаете, когда Нина и Оливер въехали в этот дом?
— Нет, а что?
— Потому что, возможно, дом им продал именно Бен Форбс.
Я чувствую, как бешено начинает скакать сердце: Томасу в голову пришло то же самое, что и мне.
— Вы думаете, тут
— Я постараюсь это выяснить. Проверю все варианты, чтобы с чистой совестью сказать Хелен, что я сделал все возможное. Очень хочется, чтобы это поскорее закончилось.
— Мне тоже, — говорю я. — Вот почему я сегодня же возвращаюсь в Харлстон. Я больше не могу оставаться в доме. Но не волнуйтесь: я приеду в среду, чтобы встретиться с Хелен.
— И пообедать со мной, — напоминает он.
— И это тоже, — говорю я с улыбкой. — Томас, мне пора. Иду обедать с Евой, Тамсин и Мэри, правда, теперь я уже не знаю, есть ли смысл выяснять, кем был психотерапевт Нины.
— Ну, если вдруг к слову придется. Предположительно во сколько вы вернетесь?
— Думаю, часам к четырем.
— Тогда, может быть, я зайду попрощаться? До следующей среды еще так далеко.
— Буду рада, заходите.
— Отлично, — говорит он, и в голосе слышна теплота. — Тогда увидимся часа в четыре.
Глава 41
ПО ДОРОГЕ В РЕСТОРАН У МЕНЯ ЗВОНИТ ТЕЛЕФОН. Это Джинни.
— Что ты сказала Лео?
— О чем?
— Об убийстве.
— М-м... — Я не знаю, что говорить, если Лео передал ей мои слова о Бене. А они с Марком Бена очень любят.
— Я спрашиваю, потому что он все утро читает о нем статьи в интернете.
— И на работу не пошел?
— Нет. Сказал, что ты по-прежнему убеждена, будто произошла судебная ошибка, а ты, мол, не из тех, кто станет громоздить проблемы на ровном месте. Он пытался найти статью, которая заставила тебя усомниться в виновности мужа этой женщины. А теперь пытается дозвониться до Бена. Я не очень поняла, по какому вопросу. По-моему, хочет узнать, не он ли продал Максвеллам дом.
Мне становится не по себе. Конечно, это очень мило со стороны Лео — пытаться мне помочь, но как ужасно, что он тратит время на поиски статьи, которой не существует. К тому же вдруг Бен все-таки имеет отношение к убийству Нины и вопросы Лео его насторожат?
— Думаю, он просто хочет выяснить, когда именно Максвеллы поселились в «Круге», — говорю я.
— Ну, возможно, — отвечает Джинни.
— Извини, мне нужно бежать. Обедаю с Евой, Тамсин и Мэри.
— Удачи, — говорит она.
— Придется сказать им, что я уезжаю. Тамсин наверняка вздохнет с облегчением.
Джинни смеется и вешает трубку.
Когда я прихожу, они уже ждут меня, сидя за круглым столом. Мне осталось место напротив Тамсин. Я быстро всех поочередно обнимаю и сажусь между Евой и Мэри.
— Извините, что опоздала, — говорю,
— Вроде к тебе подруга должна была приехать погостить?
— Нет, я решила поехать к ней сама. Но не просто на выходные. Я решила вернуться в Харлстон навсегда.
Ева застывает, не донеся бокал до рта.
— Правда?
— Да.
Она ставит бокал на стол.
— Ох.
— А Лео? — спрашивает Мэри.
— Он остается.
Ева накрывает мою ладонь своей.
— Жаль, что так вышло.
— И мне, — говорит Ева, и кажется, она сейчас расплачется.
— Не переживай, — говорю я и слегка склоняюсь в ее сторону. — Я буду к тебе приезжать.
— Но ты больше не будешь жить по соседству, — горестно произносит она.
— Мне всех вас будет не хватать, вы так здорово меня здесь приняли, — говорю я и поднимаю бокал. — Давайте выпьем за то, чтобы наша дружба продолжалась.
Мэри передает мне меню, и мы выбираем еду. Ева спрашивает, смогу ли я вернуться в свой дом в Харлстоне, и я говорю, что первое время поживу у Дебби — а там что-нибудь придумаю.
— А с Лео вы уже точно не сойдетесь? — спрашивает Тамсин.
— Точно, — говорю я и снова тянусь за бокалом. — Думаю, да.
— Потому что он не сказал тебе об убийстве?
— С этим все не так просто, — отвечаю я. — Как и с самим убийством.
Тамсин издает отчаянный стон:
— Слушай, ну не начинай опять, ладно?
— Мне нужно узнать только одну вещь, — быстро говорю я. — И больше я ни о чем тебя спрашивать не буду.
— Что? — настораживается она.
— Ты говорила, у Нины был психотерапевт. Мужчина или женщина?
— Мужчина.
— А она никогда не упоминала его имя?
Она задирает бровь:
— Это уже второй вопрос. Нет, я тебе уже говорила, что спрашивала у нее, но она мне не сказала.
— Ты не знаешь, где был его кабинет? Где-то поблизости?
— Неважно, где был его кабинет, потому что он сам к ней приезжал, — отвечает Ева, пока Тамсин не объявила, что лимит вопросов исчерпан. — Она из-за этого перестала ходить с нами на йогу. Занятия совпадали с ее сеансами психотерапии.
— Она нарочно назначила сеансы именно в среду днем — чтобы иметь уважительную причину не видеться со мной, — замечает Тамсин.
Я хмурюсь, вспомнив, что Нина начала избегать Тамсин за несколько месяцев до смерти.
— То есть эти сеансы психотерапии начались у нее недавно?
— Да.
— И он приходил к ней домой? Это нормально для психотерапевтов?
— Я, конечно, не психотерапевт, я логопед, — говорит Мэри, — но я бы не стала встречаться с клиентом у него дома — кроме тех случаев, когда он не может приходить ко мне по медицинским показаниям.
— А Тим тоже не знает, как звали психотерапевта Нины? — спрашиваю я, оборачиваясь к ней. — Я помню, он во многом из-за Нины решил специализироваться на психотерапии. Возможно, она называла ему фамилию?