Псы войны. Гексалогия

Пауллер Олег Евгеньевич

Первый удар селя поднял поклажу и бросил её на кусты в месте, где овраг сворачивал в сторону. Именно здесь спаслись Евгений и остальные солдаты, их рюкзаки и вещевые мешки даже не развязались: вода просто вдавила их в плотную зелень. Но люди и тюки, проскочившие место изгиба, погибли: далеко внизу, среди мокрой зелени нашли изуродованные трупы и отдельные вещи - банки со спичками, концентратами, глюкозой и солью, коробки с патронами и автоматы. Вместе с ними вытащили нашли избитый камнями, исколотый и распоротый сучьями труп Тумбу. У другого солдата позвоночник был переломлен так, что его тело согнулось, будто резиновое. Двое человек просто исчезли, и напрасно люди кричали, звали, обследовали местность вниз по оврагу и ждали до вечера. Из двенадцати членов отряда, вошедших в гилеи, в живых осталось только семеро.

Все получили легкие ушибы и ссадины, но серьезно никто не пострадал. Все они за исключением командира сохранили способность двигаться. Потери в снаряжении были не менее значительными. Рамон и солдаты тщательно обыскали на склоне все кусты, но все, что судьба им оставила, было найдено вблизи, до изгиба. Три четверти имущества включая радиопередатчик, было потеряно, но самое ценное сохранилось. Экспедиция могла существовать, могла идти вперед. Теперь главное заключалось в форсировании марша, потому что людей осталось больше, чем запасов. Акимцев беспрерывно ощупывал болтавшуюся через плечо полевую сумку и компас на шее. Он твёрдо знал, что раз сохранилось это - значит задание будет выполнено! Вечером Рамон собрал людей и объяснил им положение. Вещи перепаковали так, чтобы каждый мог получить свою долю груза. Трупы оттащили в кусты и закопали. Оставалось только решить, каким способом будет двигаться он. Решение оказалось простым, солдаты сплели гамак из лиан: поредевший отряд мог двигаться к Бамуанге. Порядок движения был изменён: впереди колонны шёл Рамон, затем двигались двое солдат, несших на перекладине припасы. Вслед за ними двигался гамак с Акимцевым, который попеременно тащили пара солдат. Старшим над ним был капрал Ламбо. Рамон поручил ему следить за транспортировкой командира потому, что кроме него лишь этот солдат сохранил силы. Все надеялись, что набредут на деревню, где смогут передохнуть и пополнить запасы. Рамон тоже на это надеялся, но это были особо безлюдные и безотрадные места: мелколесье и бесконечные пото-пото, крокодилы и птицы. Правда, встреча с леопардом здесь казалась маловероятной, но зато уж совсем невероятной представлялась встреча с людьми.

После переправы через Бамуангу запасы продовольствия закончились. С этого момента порядок движения совсем нарушился: в густом лесу люди сбивались плотной кучей, а на полянах разбегались в стороны в поисках съедобных плодов, листьев и корней. Тут-то и выяснилось, что солдаты, набранные в Кларенсе, оторваны от природы. Их родители перебрались поближе к цивилизации и позабыли лес, а их дети уже не умели отличить полезное от вредного: рвали и жевали все подряд. Последствия сказались через день: поносы и отравления. Заболевшие плелись день до привала, ночью стонали и вертелись на ложе из листьев, а к утру делались тихими и вялыми. Акимцев различал в зеленом сумраке видел осунувшиеся лица своих солдат. Их приплюснутые, широкие носы вытянулись, сразу сделав их лица непохожими, чужими. В конце концов заболел и Рамон. На третье утро голодные люди поднимались и ковыляли вперед со злобным и бессильным ворчанием. Исключение составлял Ламбо, который за эти дни даже не похудел. Это было удивительно, но у Евгения не было сил удивляться и желания думать об этом. Капрал шёл легко и свободно, время от времени протягивая руку и обрывая на ходу листья. Он ел как все, но живот у него не был вздут, и он ни на что не жаловался. Каждый день он совал командиру пучки съедобных листьев и два-три плода. Евгений рискнул съесть, и ничего не случилось. К полуденному дождю его отряд вышел на лесную дорогу. Оставался последний отрезок пути...

Наступил момент, когда Земмлеру осточертело пребывание на вилле Аграта. Сначала всё было здорово: Ницца, пляж, приличная выпивка и не менее роскошные бабы... Но три дня спустя немец стал задавать себе вопрос: "А что я, вообще, здесь делаю?". К этому его подвигло содержание его кошелька. Рассчитываясь с очередной подружкой, что заплатил ей за ночь столько, сколько зарабатывал за неделю, бегая по джунглям с автоматом. Хорош ещё, что выпивка у Аграта была на халяву. Один раз он заказал её в ресторане и чуть не подавился ею, когда увидел сколько стоит бутылка. Два часа работы его подружки!

– Чёрт, чёрт, чёрт!
– произнёс он и решил, что пора сматываться. Как-то раз рано утром, он прихватил свои вещички и прямиком направился в аэропорт. На подоконнике свой комнаты он

оставил записку, в которой благодарил хонаписал зяина за гостеприимство и сообщал что срочно должен выехать по срочным и весьма неотложным делам, предалагая выслать ответ на адрес "Тайроун Холдингс" в Люксембурге. Затем, подумав, он на отдельном листке написал свой почтовый адрес в Мюнхене. Не успел самолёт Земмлера вылететь, как человеку по имени Арам доложили об отъезде гостя.

– Вот и отлично, - произнёс он и, обратившись к Габриэлю, сказал: - Можешь возвращаться на виллу, только что сообщили, что твой немецкий друг уехал.

– Слава богу, - выдохнул Габриэль, - а то я совсем измаялся...

Арам с усмешкой поглядел на главу рода Агратов и стал энергично крутить диск телефонного аппарата. Услышав в трубке знакомое "Алло!", он произнёс

– Тимон, можешь вылетать. Действуй как договорились!

Между тем Курт довольный, что сбежал от настырных гостей, приземлился в Мюнхене. Он решил оставаться в нём до тех, пор пока "Ланге и Штайн" не известят его о приходе документов "Спинетти Маритимо", а Вальденберг не войдёт в Ла-Манш. У него было дней десять, чтобы пошататься по кабакам и навестить старых приятелей.

Среди почтовых отправлений было несколько адресованных Шеннону. Их авторами были Жан-Батист Лангаротти, Курт Земмлер, Сьюэлл Данбридж и Джулия Мэнсон. Её письмо всколыхнуло в нм прежнюю симпатию к этой девушке. Решив не обесценивать его беглым просмотром, он спрятал его в нагрудный карман: "Вернусь в отель и ночью буду перечитывать, пока пусть полежит у моего сердца", - подумал он и криво улыбнулся, уличив себя в сантиментальности. Зная примерное содержание писем своих товарищей, полковник решил начать с посылки Мэда Сью. Её содержимое заставило его занервничать. Он приказал срочно найти Хораса и пригласить его в комендатуру. Ознакомившись с писаниной Сью и приложенной к ней справкой Арвидсона, он констатировал:

– Похоже китайцы нас провели...

– И это всё?
– настойчиво спросил Шеннон.

– Нет. Где-то в Кларенсе завелась крыса!

– Вот и найди её, а я попробую вызволить Бенъарда из рук нигерийской разведки!

Синк, к которому он обратился за советом, только развёл руками:

– Генри сильно влип! Мы, конечно, сможем его вытащить, если найдётся страна или какая-нибудь ОЧЕНЬ ВЛИЯТЕЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ, которая вступится за него. А пока рекомендую найти ему хорошего адвоката в Лагосе. Думаю, генерал Оджукву Вам поможет: несмотря на войну, у него остались там связи.... И пусть попросит об этом Окойе, - добавил он.

– Хорошо, так и сделаю!

На следующий день была запланирована вылазка за Виндубрюке: надо было подготовить людей и снаряжение, а также поговорить с новым доктором. Комендант разместил его в одном из каменном домике, расположенном почти у самого моря. Его сопровождал Бевэ.

– Вот с этой стороны, - рассказывал комендант,- я планирую пристроить навес, такой же как в комендатуре, только попрочнее. Под ним мыустановим топчаны, а вот там - подвесим гамаки для пациентов. При первой возможности я начну строить один барак для персонала, а второй - для пациентов.

– Где возмёте людей для осуществления проектов?

– Из аэропорта. Мокскон обещал их отдать мне через две недели. Так что обойдусь собственными силами...

Полковник вошёл в здание медпункта и огляделся. Внутри строения был устроен операционная и приёмный покой. В кладовке хранился нехитрый запас медикаментов, а в чуланчике - незамысловатые вещи доктора. Их хозяин сидел на табурете за грубым, сбитым из плохобструганных досок столом и что-то писал.

–  Доктор, - начал он, - я завтра заберу из лагеря двадцать три солдата для военной операции к востоку от реки Зангаро.

–  Привет, полковник! Я чувствую, что мы будем приятелями, я это вижу!

–  Я на несколько дней ухожу в экспедицию и прошу вас осмотреть всех отобранных. Обратите особое внимание на...

–  Пустяки и проза жизни, мой милый! Видели, в кладовке валяется сумка скорой помощи? С красным крестом?

–  Не обратил внимания.

– Очень зря: в ней лежит фляга с чистейшим медицинским спиртом. Глотните, господин полковник! Прошу вас, отпейте один глоток.

Шеннон подумал, что доктор пьян, но вгляделся повнимательнее и увидел, что он трезв, просто из него буйно перло наружу здоровье и довольство жизнью.