Псы войны. Гексалогия
Шрифт:
– Извольте!
– У винду кровные связи играли особую роль. Ими определено нечто большее, чем просто взаимоотношения людей. Именно сознание общности происхождения спаивает жителей Буюнги, Коро или Ойо в сплоченную группу. А адюльтер порождает опасность для этой целостности! Нераскрытая связь представляется для винду особенно угрожающей, потому что никто не может упредить её появления! Всякий полукровка - это трещина в общине, которая причиняет роду непоправимый ущерб.
– По-моему, это происходит и у нас в Европе!
– Да, конечно, но у винду адюльтер нарушает отношения не только между живыми, но и мёртвыми. Появление бастарда вносит смуту в отношения между родом и его предками. Они, согласно верованиям
Захваченный врасплох вопросом, наёмник утвердительно кивнул, а Изабо продолжила свою речь:
– Бездетность обычно покрывает позором и женщину и ее мужа! Среди винду довольно много бездетных женщин: у одних дети умерли в преждевременных родах, у других -- во младенчестве от болезней. В этом случае здесь обращаются к ведунам, к которым причисляют и важных правительственных чиновников, типа Вас.
– А я слышал от туземцев, что бездетность вызвана злой судьбой.
– Это у бакайя. Они сильнее восприняли христианство. У них женщины из отцовского рода совершают особый обряд, который должен умилостивить предков: после жертвоприношения проводят ритуальное омовение женщины, изгоняя из неё злую судьбу...
– вы знаете обычаи бакайя?
– Да, даже лучше, чем винду. Я три года распределяю между ними медикаменты .
– И сестра Беатрис тоже?
– Нет. Раньше я ездила одна в сопровождении двух или трёх чёрных послушников. Кто-то донёс, что я люблю чёрных, - Изабо неожиданно отвела взгляд и стала смотреть на циновку, прикрывшую окно. Голос монахини странно исказился, будто охрип: - Беатрис приставили за мной следить, чтобы я не делала чего-то лишнего. Вот её Бог и наказал...
– Так что с ней произошло?
– А ничего страшного, с моей точки зрения, - глаза Изабо вновь твёро смотрели на собеседника.
– Её всего-лишь лишили девственности.
– Да?
– Представьте, она была девственницей. Ей нельзя было попадать в плен.
– Так её?
– Да, да. Все мужчины сензала, в который она была продана. И так в течение недели...
– А Вы?
– А у меня с этим всё в порядке,- усмехнулась Изабо.
– А теперь тебе лучше поспать перед процедурой омовения в "белой воде", мой дорогой, - она провела указательным пальцем по лбу Шеннона и шутливо поцеловала его в макушку.
После короткого послеобеденного сна, второй дозы антибиотиков и освежающей ванны из "белой воды", Шеннон чувствовал себя абсолютно здоровым. Он вышел из хижины старосты и решил походить по Буюнге. Бома была застроена низкими глинобитными домами, утопающими в тени громадных раскидистых деревьев. За исключением района, непосредственно прилегающего к рынку, улицы были безлюдны, и, может быть, поэтому в глаза бросалась одна черта этого селения - большое число ткачей, прямо на мостовой работающих у своих станков. Впрочем, называть так примитивное устройство, с помощью которого работал ремесленник, было бы преувеличением. Он сидел на земле перед натянутыми на деревянную перекладину нитями. Челнок в его руках стремительно скользил вправо - влево, вправо - влево. На дальний конец узкой, не шире 12-15 сантиметров ленты был положен тяжелый камень. По мере того как лента становилась длиннее и длиннее, ткач все дальше отодвигался со своим нехитрым механизмом от камня. Местные ремесленники обеспечивали округу не только одеждой. Несколько хижин занимали сапожники, делавшие из старых автомобильных шин сандалии, весьма ценимые крестьянами,
– Молодцы,- похвалил Шеннон своих подчинённых.
– Отлично сработали.
– Рады стараться, - ответил за всех Аб. Его полный надежды взгляд всё время искал глаза начальника. По-видимому, он надеялся, что полковник отменит свой приказ.
– Завтра на рассвете пойдём на Укаку: я, ты, Фильх. С собой берём Шено, Изабо и четырёх носильщиков.
– Всего?
– глаза Аба округлились.
– Для типуа нужно человек шестнадцать. Кан спокойно может их нам дать.
– Столько не надо. Я пойду пешком, а люди из Буюнги потащат трофеи.
– Кан хотел, чтобы Вас несли. Он говорит, что Вы ещё очень слабы...
– Нет. Я иду пешком, - отрезал Шеннон, - Лучше поговори с ним о рекрутах для жандармерии. Может кто ещё захочет пойти с нами в Кларенс. Пообещай им оружие, патроны, подарки, что ещё там?
– Хорошо, шеф! Можно идти?
– Да. И скажи, что я буду ужинать здесь.
– Хорошо,, сэр.
Пока Аб выполнял поручение, Шеннон давал подробные инструкции Рольту. Они касались не только обороны деревни и расстановку караулов, но и основных принципов отношения с ними, дальнейшего обследования местности и много чего ещё. Пока они разговаривали наступил вечер. Когда пришёл Аб, солдаты стали готовить пошо и открывать консервы. Он был не один и поэтому выглядел немного смущённым. Из-за его атлетической фигуры змеёй проскользнула Изабо:
– Господин полковник, староста Кан просит Вас посетить его скромный дом и поужинать с ним и его домочадцами, - выпалила она скороговоркой.
– Я сказал, что буду ужинать здесь, - упрямо выпалил Шеннон.
– Но он очень просит!
– Извините, шеф, что вмешиваюсь, но Кан хотел поговорить о рекрутах.
– Хорошо, я пойду! Завтра на рассвете выступаем, -Шеннон поднялся с насиженного места и разминая мышцы двинулся к двери. За ним засеменила Изабо.
– А ты куда?
– Я тоже приглашена, - проворковала девушка. Шеннон только сейчас заметил, что она сменила свою потрёпанную бубу на сарафан, её чёрные волосы были аккуратно расчёсаны и заплетены в толстую короткую косу, а на ногах вместо безобразных шлёпанцев были одеты довольно изящные кожаные сандалии. Заметив реакцию Шеннона, девушка заулыбалась.
Они молча шли по вечерней Буюнге, Двери хижин были распахнуты, через них мелькали отблески огня: их жители готовили пищу. Запахи готовящейся пищи, приглушённый гул голосов, весёлый гомон ребятишек, возня домашних животных за загородками и свет взошедшей луны навевали на Шеннона воспоминания о других краях, местах и людях. В таком немного романтическом настроении он подошёл к дому старосты. По привычке он оправил ремень, похлопал по кобуре и посмотрел на носки своих лёгких сапог: всё было в порядке, на них даже красная латеритовая пыль не осела. Рядом стояла Изабо в непривычной для него почти европейской одежде. Он взял её за плечо и строго спросил: