Псы войны

Стоун Роберт

Тогда же, когда Хикс встретил Конверса, он познакомился с Японией, и Япония — он это понял — заняла невероятно важное место в его жизни. Он вернулся домой с женой-японкой и стал считать себя, в годы морпеховской службы, кем-то вроде самурая. Хотя он так и не достиг сатори, он изучал дзен и одно время имел наставника-немца, который мог читать буддийские тексты и, как говорили, был роши [35] . Даже занимаясь доставкой наркотиков, он стремился к духовной жизни.

35

В дзен-буддизме: учитель, наставник.

В свой третий срок по контракту,

когда он несколько лет прослужил на базе и в охране посольства, драил башмаки да отдавал честь лимузинам, он оказался в Дананге и впервые лицом к лицу встретился с вооруженным врагом. И тут его выручила хорошая выучка.

Он был старше остальных — старше желторотых стрелков, старше бывшего футболиста университетской команды, который командовал ими. От него ожидали, что он окажется лучшим и более подготовленным профессионально, и он оправдал ожидания. У него и не возникало сомнений, что он обязан это доказать.

Но это была не его — человека, который стремился к духовной жизни и имел жену-азиатку, — война. Многие морпехи были еще большими ее противниками; он отказывался выступать против войны, любой войны. И тем не менее однополчане, которые возненавидели ее, откровенно делились с ним тем, что они думают о ней. Когда одна из рот связи, обкурившись, духовно объединилась в коммуну и сделала своим знаменем Джоан Баэз, молодежь ждала от него, что он отнесется к этому с симпатией.

Однажды, когда роту отвели с передовой, он, будучи в отвратительном настроении, разрешил скольким-то из своих людей пойти в город посмотреть на Боба Хоупа [36] , который давал там концерт. В тех обстоятельствах это было не слишком серьезным нарушением, однако повлекло за собой наказание — наказание в виде внеочередной отправки их в разведку, закончившуюся тем, что Хикс назвал Боем за Боба Хоупа. Почти все его люди, которые ходили на концерт, погибли в том бою. Он сам был ранен, и его отправили лечиться на Окинаву. В конце года закончился срок его службы и пришлось демобилизоваться.

36

Боб Хоуп — популярный американский эстрадный и киноактер. Совершил более сорока концертных поездок в расположение американской армии в разных частях света.

Хикс гордился тем, что комфортно чувствует себя в мире объектов. Он верил, что тщательное и почтительное изучение японской культуры помогает ему просто и упорядоченно манипулировать материей, двигать вещи правильно. Он верил, что главное — у тебя в голове.

Когда с опережением на восемнадцать часов «Кора Си» пришвартовался в Окленде, Хикс наскоро сделал обычную зарядку и минуту-другую помедитировал о праведной стреле и ее неизбежном единстве с целью.

После полудня новобранцы из портовой команды подогнали к «Коре» мусоровозы с огромными контейнерами. Хикс дождался момента, когда последний контейнер был почти полон, и самолично отнес и бросил в его утробу два картонных бочонка с отходами корабельной пекарни. В коробках были спрятаны пакет в мешке из-под муки, бинокли и вымпелы на память. Длинный линь, которым был завязан мешок, он оставил болтаться снаружи бака. Проделав это, он вернулся на борт и сел перекусить. В это время за баками приехал грузовик и отвез их к другим таким же, стоявшим у сварочного цеха. Пока отпущенные в увольнение на берег переодевались в парадную форму, Хикс драил свою пекарню.

В четыре часа он снова сошел на причал и купил бутылку колы в передвижной лавке, которая стояла на некотором расстоянии от сварочного цеха. В четверть пятого сварщики вышли из цеха, заперли двери и принялись мыть руки. В половине пятого прибыла бригада уборщиков, и первым пунктом в их программе был мужской туалет цеха. Все они были чернокожие, молчаливые

и угрюмые; один вынес металлическую урну из гальюна, содержимое которой высыпал в мусорный бак — бумажные полотенца, пустые полупинтовые бутылки, пачки из-под сигарет. Теперь Хиксу пришла пора пустить в ход свой единственный инструмент — ключ от двери цехового туалета. У него была большая коллекция ключей от разных зданий и контор военного терминала, которую он собирал несколько лет. Когда уборщики свернули за угол, Хикс юркнул в туалет и, затаившись, ждал, пока вокруг не будет ни единой души. Тогда он подхватил оставленную матросом урну и двинулся к мусорному баку, в котором был спрятан его мешок. Потом, прижав урну к баку, нащупал линь, вытащил пакет и затолкал в урну. Отнес ее в туалет, где та должна была простоять ночь. Мало кто из охраны терминала настолько унизится, чтобы проверять содержимое туалетных урн. Только агенты способны на такое — и хотя их тут было полно, правильные мысли и правильные действия помогут ему не попасться на глаза. Больше его волновали чернокожие, потому что белый рабочий, выносящий урну из сортира, мог привлечь их внимание.

Потом Хикс переоделся, собрал вещмешок и пошел в портовый лазарет записаться на обязательную флюорографию на раннее утро. Он собирался, предъявив назначение врача, вернуться пораньше утром, заехать через ближайшие к лазарету ворота, забрать пакет из урны, пока уборщики не вынесли ее, и выехать через те же ворота, спрятав пакет под крылом машины.

Обычно он прятал наркотик в одном из разбитых самолетов и забирал его на железнодорожной ветке, где их погружали на платформы, чтобы отправить на ремонтные заводы. Но он слышал, что теперь составы тщательно досматривали, а самолеты проверяли даже с собаками. Новый его план казался дерзким, но надежным.

На контрольном пункте по пути на автостоянку досматривали тщательно и деловито, хлеще, чем всегда. Благополучно пройдя проверку, он с трудом завел машину и поехал в центр города во флотское отделение ХСМЛ [37] .

Там он снял комнату и завалился на койку отдохнуть. Когда стемнело, он смог разглядеть глазок в двери, через который, как поговаривали, военная полиция следила за находящимся в увольнении личным составом, чтобы тот не пердолил друг друга в зад.

37

YMCA (Young Men Christian Association) — Христианский союз молодых людей.

Нескончаемое, казалось, ожидание заставляло его нервничать. Предстояли долгие часы, не заполненные ничем, кроме тревоги, прежде чем можно будет идти за товаром; самодисциплина позволяла, а то и требовала легкого развлечения.

Выйдя на улицу, он увидел, что Окленд озарен светом фонарей, а небо над ними похоже на темно-синий мрамор. Даже в районе припортовых притонов и ночлежек стоял сильный запах эвкалиптов. Но ему было не до сантиментов.

В двух кварталах от ХСМЛ, на углу, располагался бар «Золотые ворота». Над боковой дверью вывеска: «ВИНО ПИВО ЗАКУСКИ — Клуб Моряков». В окне — прикрепленная к жалюзи картонка с объявлением: «Семь Полуобнаженных Танцовщиц».

Одно время в «Золотых воротах» подавали отличные итальянские блюда, к тому же стоившие гроши, а в глубине располагались бильярдные столы. Теперь бильярд исчез, а с ним и кухня; на их месте стояла огромная клетка с розовыми шестами, внутри которой под музыкальный автомат извивались девицы разного цвета кожи и сложения. С тех пор как установили клетку, публика и нравы в клубе сильно изменились. Сюда захаживали крутые психи, сбежавшие из лечебницы «Эгню», и нарывались на пригородную публику, норовившую нарваться на пролетарских, с мозолистыми кулаками, пидоров. Полно было агентов из всех, какие есть, агентств, негров со всей окраины, которые не развлекались, а обделывали свои делишки. Хозяином теперь был финн Алекс, раньше работавший тут барменом, а помогали ему три официантки с акульим взглядом.