Птица в клетке. Повесть из цикла Эклипсис (Затмение)
Шрифт:
— Ха, если бы я влюбился, то с первого поцелуя. Ну, когда ты меня поцеловала с утра. Что-то раньше никто первый не успевал. Не, я про тебя только в Академии начал думать. Ты тогда приезжала с их высочествами, помнишь?
— Было такое… Ух, как все наклюкались тогда на банкете! Его высочество младший принц… ой, молчу, это не для ушей верных подданных. Но бренди пацан с тех пор не пьет, и я его понимаю.
— Ну вот, про тебя столько всего наболтали…
— Врут, все врут. А что не врут, то приукрашивают раз в десять. Вот про шайку разбойников тебе что набрехали?
— Про которую из трех?
— Уже
И задремала. Проваливаясь в сон, поймала за хвост мысль, будто что-то забыла. «Имя запомнила… языком владеет отлично, так и запишем… надо будет выяснить про тот хитрый прием… нет, не то… ладно, потом вспомню…» Открыв глаза, она увидела, что уже вечер, в спальне темно, за окном догорает закат и вспомнила, и подскочила с воплем:
— Твою мать, опоздала!
Скатившись с кровати, начала искать трусики в ворохе одежды, сброшенной как попало на ковер. Сайонджи завозился, подпер растрепанную голову локтем.
— Куда опоздала-то?
Фэйд посмотрела на него, на волосы, рассыпанные по плечам и груди, на живот, по-юношески плоский, еще без четких кубиков мышц, на узкую талию, на которую так удобно забрасывать ноги…
— Да никуда уже, черт с ним, и бросила трусики обратно. Смысл ко второму отделению приезжать…
— А-а, в театр, что ли? Да ну, забей. Ей-богу, такая фигня этот ваш театр.
— Взгляд, конечно, варварский, но верный… скрестив ноги, Фэйд уселась на постель. Адские врата, «Птицу в клетке» я ни разу не пропустила! Даже к началу не опаздывала!
— Ну тем более, если не в первый раз. Пошли лучше в кабак сходим.
— Предложение, подкупающее своей новизной, ухмыльнулась она. А то я в кабаке ни разу не была! Это мне следовало бы тебя в театр тащить, ну там, просвещаться, культурно расти над собой…
— Ой, не надо, госпожа, пощадите! он, кривляясь, потащил на себя одеяло, будто пытаясь под ним спрятаться. Я же там помру со скуки! Я слишком молод, чтобы умирать!
Она фыркнула:
— Когда Эсса Элья играет, все от другого умирают, не от скуки, и потянула одеяло в другую сторону.
— Вот уж не знаю, откуда у него актерский талант взялся. В детстве был такой зануда, мухи на лету дохли.
— Ты с ним знаком? изумилась Фэйд.
Сайонджи тоже, в свою очередь, изумился.
— А как бы я не был с ним знаком, если он каждое лето у нас жил? И родитель его заезжал, и Кинтаро, только я их плохо помню, маленький был.
— Вот это ни фига себе… Я, конечно, про твоего отца и моего слыхала. Ну, когда они в племени жили… А чего кавалер Ахайре на это? А матушка твоя?
— А чего матушка… Матушка с кавалером Ахайре старые друзья. Я так думаю, не просто друзья, ага. Ты чего, правда не знала? Вот он своего сынка и таскал вечно в Селхир. Дескать, пусть посмотрит, как воины живут. Ну, поначалу редко, или я не помню просто, а потом, когда они вдвоем свалили на Запад, Таэ у нас уже подолгу жил. Его дядюшка со мной арифметику зубрил, если б не он, я бы по два года в каждом классе сидел, он хихикнул.
— И? Говоришь, зануда был в детстве?
— Ты себе
— Шесть, подсказала она с улыбкой. Уж возраст своего кумира она знала с точностью до дня.
— Ну вот. Он, конечно, умный был до ужаса. А чего ему, мозги-то эльфийские. И нельзя сказать, чтобы над другими глумился или смотрел свысока нет, не было такого. Он просто как будто не понимал, как можно таких простых вещей не знать, ну там, числа в уме не уметь складывать или книжку за день не прочесть. Или зачем надо яблоки воровать, если можно купить на базаре. И знаешь, вечно такой… как бы это… кислый, что ли: не засмеется, по перилам не скатится, всегда: «Спасибо, пожалуйста, будьте так любезны, не изволите ли…» Вот не знаю, от Древних это, что ли. Хотя дядька его мировой мужик, сдержанный, конечно, но с юмором. Я все хотел с ним повидаться в столице, но что-то не собрался. Ты с ним, случаем, не знакома?
— Случаем знакома, и неплохо. Мы с ним тоже вроде как родственники. Блин, какие запутанные отношения, можно свой клан основать, как в Арислане.
— А что, клево!
— Только любителей художественного вранья я туда принимать не буду, сказала Фэйд и щелкнула Сайонджи по носу.
Он вскинулся:
— Это кто врет, я, что ли?
— Да я в жизни не поверю про Эссу Элью. Ты его хоть в театре видел? Он же огонь, секс ходячий!
— А-а, ну так ты не дослушала. Это он совсем в детстве такой был. А потом, видать, папашкина-то кровь взыграла, как ему четырнадцать стукнуло. Он сначала на юридический учиться пошел, я еще подумал: бедные подсудимые, он же из них душу вытянет, если судьей станет… А потом как нашло на него! Академию бросил нафиг и пустился… ну, в блядство, другого слова не подберу. К нам приезжал, так вся крепость на ушах стояла. То есть не на ушах… ну ты поняла.
Фэйд фыркнула, жестом показывая: дальше, дальше!
— Леди-полковник, ну, матушка, говорила, что он вылитый отец. Только, говорит, отец его никогда гарнизон не баламутил. За Таэ на дуэлях дрались раз пять, да что там, больше! Слава богу, никто не погиб. И он другой совсем стал, так переменился! Будто нарочно во всякие авантюры кидался, матушка ему все плеткой грозилась, а тут он еще со мной влип…
— Погоди-погоди, ты что, с ним… того?
Сайонджи немного смущенно почесал нос, лоб и ухо, помялся, махнул рукой:
— Было дело. Ладно, расскажу, только ты никому, ладно?
— Зуб даю! она щелкнула по передним зубам, как оборванка из Нижнего города. — Адские врата, хоть кто-нибудь еще в столице не переспал с Эссой Эльей, кроме меня?
— Да это все было давно и неправда. Короче, поймали нас в темном уголку, когда я ему отсасывал. А прикол был в том, что до совершеннолетия мне оставалось полгода. Леди-полковник взъярилась страшно. Она так только на Рэна орала, когда он гулял налево. И чего переживать, спрашивается, ну тринадцать лет, ну подумаешь, я к тому времени уже десять раз невинности лишился, и Таэ в курсе был, так чего теперь-то. Но она же у нас закон и порядок, как же, как же… А у самой прозвище знаешь какое?