Птицедева
Шрифт:
– Не думаю, вернее, в том, что ей выгодно – можно, тут она не подведет.
– И так большинство людей, а станет другая идея повыгоднее – и прости-прощай прежние идеалы, обещания, сами себя уговорят, что делают все правильно и во имя высших целей. Но в чем-то с ней и должно, и нужно общаться, информации у нее много полезной в голове и, поверь, не самый она худший человек на той Земле.
– Тетя, ты так не любишь людей?
– Что ты, я их люблю, просто обольщаться не надо и понимать, кто на что способен. Обольщение и самоуспокоение все губят,
Тут я напряглась и стала вся как одно большое ухо.
– А что за цель?
– Потом Макошь все расскажет, а мы продолжим, Лотточка. Итак, следующий Михел. Он хороший?
– Очень, – вспомнила его и заулыбалась. – Он добрый, красивый, отзывчивый, романтичный и…, – тут я задумалась.
– Ну-ну, Лотточка, продолжай, дифирамбы всегда хорошо послушать, особенно в адрес молодого симпатичного принца. А предать он может, положиться на него всегда можно?
Я опять опустила голову и почти себе под нос сказала:
– Не знаю.
– Конечно, не знаешь. Только человек легкомысленный и увлекающийся мог не отличить одну девушку от другой в постели, а когда понял, что это не та, ему уже все равно было. Да и по-хорошему, не хочу тебя расстраивать, но он ведь мог не поддаваться на уговоры Лилит, а с тобой остаться, защищать тебя? Что ему Лилит по сравнению с тобой? А ведь от боязни дальше мучиться рядом с девушкой, которая любит брата, и от желания попасть на другую планету, познать то, о чем мечтал, научиться запечатлевать миги бытия, он тебя оставил и умотал. Жестко, девочка, но правда. Не строй лишних иллюзий.
– Все равно он хороший, – прошептала я, всхлипывая, – он любит меня.
– Скорее, увлечен. Он, как художник, внешностью твой увлечен, и сам ее за любовь принимает. А может, это и любовь такая к облику, не все я в этом понимаю.
– Так он говорил, что я ему, и когда некрасивая была, нравилась.
– В уродстве тоже своя красота имеется, а потом не забывай – он всегда тенью своего брата был, а теперь, надеюсь, себя найдет. Планета Земля и ломает, и создает личности. И сильные, и талантливые, и неузнаваемые.
– И откуда ты это все знаешь, тетушка? Я вроде не рассказывала ни про Лилит, ни про Михела, ты что, в голову ко мне залезть можешь?
– Незачем мне к тебе в голову лезть, когда знания вокруг нас плавают. Я – та сущность, что живет в информационной оболочке, я в ней летаю, растворяюсь в ней. В это время у меня, конечно, видок еще тот, отрешенный от реальности, тело тут, на Буяне, а дух вокруг Земли скользит. Кот так вообще считает, что я немного с приветом. Да оно так и есть. К счастью, больше по потокам радости летаю, поэтому если меня встречают, то это к счастью.
– А Алконост и Сирин как же? А я так смогу? – заинтригованная и удивленная донельзя, спросила я.
– Алконост с Сирин летают, конечно, хотя больше на Буяне любят посиживать, пшено покушивать, это меня все манит мир почувствовать, не могу без этого, крылья опускаются. Да и поддержка людям от меня нужна,
Я задумчиво теребила край юбки. Сложно-то как, и вот какие у меня тетки великие, а я…
Тут вопрос сам в голову пришел:
– А я как же, у меня тоже какой-нибудь дар есть?
Тут тетушка от радости аж крыльями захлопала.
– Наконец-то вопрос правильный задала. Конечно, имеется. Ты же мир окружающий чувствуешь?
– Чувствую, конечно. Как в лес захожу – понимаю, что живой он, я как будто в нем растворяюсь и становлюсь деревьями, кустами, травой, и слышу отдельные проблемы в общем потоке, если сосредоточусь, дорогу чувствую – куда приведет и как лучше двигаться по ней.
– Вот видишь, как хорошо, дар этот у нас наследственный. Только надо мне тебя научить еще, как людей чувствовать, важно это для тебя и …будущего мира.
– Это как чувствовать – хорошие они или плохие, что ли?
– Лотта, мы же с тобой только что это обсуждали, – сухо сказала тетушка, – хороший, плохой – это абстрактные величины. А вот можно ли им доверять и что, а также что от них ждать – это тебе научиться видеть надобно.
Тут тетушка помолчала и ехидненько так на меня глянула:
– Вижу, абстрактные люди тебя все-таки мало интересуют. Чувствую, о Карене хочешь поговорить. Права ведь? Давай.
– Хочу спросить …, – и замялась, – только сложно очень. Для меня он хороший очень – и умный, и добрый, и заботливый и …. Вобщем, любит он меня, – промямлила я тихо. – А ты думаешь, нет?
– Ты хочешь спросить, любит ли и предаст ли тебя? Любит, думаю, и нет, не предаст, а окажись он рядом с Лилит – сразу понял бы все и не оставил бы тебя одну, а за тобой в портал бросился бы. А по тем эмоциям, что сейчас вижу – влюбилась-таки ты в него. А вот где твой раззамечательный Карен сейчас и что ты тогда здесь одна делаешь, а, Лотта? Карен сейчас на троне сидит, указы подписывает да мимо фрейлин королевских смотрит, печалится. Выходит, для него долг выше любви. Подумай об этом. Нужен ли тебе такой муж, или найдешь такого, который от тебя ни при каких обстоятельствах не отлипнет? И еще – ты от него что, так и будешь скрываться и скрывать существующий факт? А?
– Злая ты, – прорычала я на тетку, и у меня возникло желание у нее все перья из крыльев повыдергивать.
И я высказала прописную истину:
– Ответственному человеку трудно разорваться между любовью и долгом.
Сказала резко и замолчала, надув губы. Чего это она от Карена хочет? Не дам его чернить. Я ведь и сама могла с ним остаться, а побежала долг перед Макошь исполнять. Хотя не только долг меня на Буян толкал, но и желание по дороге прокатиться, мир поглядеть. Ведь подспудно понимала, что если с Кареном останусь, то привязана ко дворцу буду, а я не хотела. Ну и кто хуже? У кого чувство долга сильнее – у него или у меня?