Птицеферма
Шрифт:
— Не надо, — отказываюсь.
Он ничего не отвечает. Идет к двери.
— Пересмешник! — окрикиваю внезапно даже для самой себя.
— Угу? — оборачивается, уже взявшись за ручку.
Обращаю внимание, что он успел натянуть на себя футболку. Руки в синяках и ссадинах, опухшая губа… Для человека, которого вчера чуть не убили, Пересмешник выглядит просто прекрасно.
— Ты не моя нянька и не мой ангел-хранитель, — слово в слово повторяю фразу, сказанную Эмбер Николс Нику Валентайну много
Мне нужно увидеть реакцию Пересмешника. Мне это жизненно необходимо.
Кажется, или его глаза на мгновение расширяются? Или же я так старательно пытаюсь увидеть то, чего нет?
Пересмешник спокойно пожимает плечом. На его губах появляется улыбка.
— Так и ты вроде не медицинская сестра.
Касается пальцем своей свежезашитой брови — на случай, если я вдруг не поняла намека, — подмигивает и скрывается за дверью.
Ник, если это правда ты, я тебя убью.
Сперва расцелую, а потом убью.
ГЛАВА 21
— О чем вы вчера разговаривали с Филином?
Сижу на краю кровати, заплетая волосы в косу. Пересмешник — у окна, только что натянул через голову футболку поверх перевязки на ребрах. Его лицо как раз появляется из горловины, когда я задаю вопрос.
Пожимает плечом.
— О тебе.
Очень интересно.
— И что он сказал?
— То, что я сделал опрометчивый выбор, и ты… э-э… дай-ка вспомнить… что-то вроде паршивой овцы в стаде. Да, так и сказал.
— А ты?
— Сказал: «Что поделать — у меня дурной вкус».
— А он?
— Сказал, что я не прав.
— А ты?
— Напомнил ему, что это совершенно не его дело.
— А он?
— Напомнил мне, что на Птицеферме любое дело — его.
— А ты?
— Это игра в перекличку? — припечатывает меня пристальным взглядом.
Не остаюсь в долгу: упрямо смотрю в ответ.
Пересмешник первым отводит взгляд.
— Нам на завтрак пора, — качает головой в сторону двери. — Филин не терпит опозданий. Это он мне тоже напомнил.
Не спорю. Завязываю узел на шнурке, закрепляя косу, и встаю.
Вместе выходим из комнаты, идем по коридору. Молчим.
Мне не нравится то, что происходит. Вчера потеря сознания и новые воспоминания выбили меня из колеи, и вместо того, чтобы задать сегодняшние вопросы еще прошлым вечером или отправиться на разведку к люку у реки, я завалилась спать. Мало того — на одной кровати с Пересмешником. Вторую ночь подряд. Чего никогда не делала с Пингвином.
Кровать довольно узкая, и лежать, не касаясь друг друга, практически невозможно. И все же я спала крепко и без снов, бессовестно греясь о бок человека, мотивов поступков которого все ещё не понимаю. Как и не могу определиться со своим к нему отношением.
А Пересмешник… В эту
Скорее всего, дело в ребрах и других последствиях состязаний. Но что будет тогда, когда он полностью оправится? Сильно сомневаюсь, что нового сожителя остановят предупреждения Пингвина о моем древообразном поведении в постели. В конце концов, самого Пингвина не остановило.
И я должна буду подчиниться.
При одной мысли об этом сводит зубы.
Пересмешник прав: я испытываю к нему симпатию. Мне приятно его общество, нравится с ним разговаривать, комфортно находиться наедине. Но также я прекрасно понимаю, что стоит ему потребовать физической близости — того, на что по правилам Птицефермы он теперь имеет полное право, — все это рухнет.
А что если я откажу? Пингвину ведь отказала.
После того, как срослись мои ребра, больше не отказывала…
Станет ли Пересмешник применять физическую силу или просто-напросто пожалуется Филину? Пингвин делал и то, и другое.
— Эй, у тебя такое лицо, — на подходе к столовой Пересмешник усмехается и легонько толкает меня локтем в бок.
Вскидываю на него глаза; хмурюсь.
— Какое? — огрызаюсь.
— Будто на плаху собралась. Брось, это всего лишь завтрак, — весело подмигивает, сияя ясными голубыми глазами.
Красивый, зараза. А у меня все внутренности скручивает в тугой узел при одной мысли, что он до меня дотронется не в дружеской манере.
Отворачиваюсь.
— Да, всего лишь завтрак, — бормочу.
Обычный.
Тюремный.
Завтрак.
Завтрак и правда проходит обычно. Не считая того, что к его окончанию Глава лично шествует к нашему столу и останавливается, уже ожидаемо, возле меня и Пересмешника. Я как раз дожевываю последнюю ложку овощного рагу, и едва не давлюсь — кусок встает поперек горла.
— Вижу, ты чувствуешь себя лучше, — Филин обращается непосредственно к Пересмешнику, без приветствия.
Когда с тобой заговаривает Глава, да еще и сам при этом стоит, нужно встать. Любой встал бы. Пересмешник только оборачивается вполоборота.
— Да, спасибо, — отвечает с вежливой, но откровенно холодной улыбкой. Мне он улыбается совсем не так.
Филин хмыкает. Не сомневаюсь, что от него не укрылись все нюансы поведения новичка.
— В таком случае, полагаю, ничто не мешает тебе отправиться сегодня на рудник вместе со всеми, — в голосе Главы отсутствует вопросительная интонация — это приказ.
Один день, черт его дери, он дал только один день и гонит человека со сломанными ребрами и сотрясением мозга на рудник, таскать тяжелые камни.