Птичка над моим окошком

Яковлева Анна

– В общем, так, – произнес в заключение Примат. – Или я подаю на твоего недоноска в суд за нанесение тяжких телесных повреждений, или ты оплачиваешь моральный вред и вред здоровью.

Как ни зла была Августа, она обратила внимание на последовательность возможных издержек. Здоровье сына волновало иуду папашу меньше, чем собственное самолюбие.

– А кто это видел, что мой брат нанес телесные повреждения? Может, это вы сами руку приложили к сыночку вашему, исправляли огрехи в воспитании?

– Слышь,

ты чё, крутая, да?

– Мужик, слушай, давай с глазу на глаз потолкуем, – снова влез Матвей.

– Помолчи, болезный, – простонала Августа, – только тебя здесь не хватает. Прошу: иди домой, не лезь не в свое дело.

– Почему же? Это и мое дело, – со спокойным достоинством возразил Матвей, – и не кричи, сейчас все соседи сбегутся.

От неожиданности Августа захлопала ресницами. На короткое мгновение перестала дышать, собираясь с мыслями. Кажется, сосед думает, что он здесь главный?

– Ты не много на себя берешь, воспитатель воспитательниц? Строит тут из себя третейского судью. С чего бы это? Запомни: ты – последний, к кому я обращусь за помощью.

– Слушайте, – вклинился в перебранку папаша, – мне ваши разборки по фигу. Я сказал…

Окончание тронной речи потонуло в воплях Августы:

– Вон отсюда! Сами вырастили бандита, а кто-то виноват! Это мы с братом на вас в суд подадим за клевету и оскорбление. Думаете, за нас заступиться некому? Да? Думаете, раз одни живем, так и наезжать может всякий? У нас есть заступники, не переживайте.

– Да по твоему брату тюрьма плачет! – заорал в ответ обезьяний папаша. – А тебя надо лишить опекунских прав. Весь двор подтвердит. Я завтра же начну собирать подписи!

– А ты где живешь? – тихо спросил у папаши Матвей.

– В соседнем дворе, – механически бросил тот.

– Тогда должен знать, что она врач, жизни спасает, может, и тебе понадобится ее помощь. Ты бы постеснялся так разговаривать. Нехорошо, честное слово.

– Пусть лучше брата спасает, – дал совет Примат, – а мы и без ее помощи обойдемся.

– Я тоже так думал, – как ни в чем не бывало продолжал Матвей, – а вышло по-другому. И потом, мы тоже начнем собирать подписи в защиту чести и достоинства. И все будет тянуться годами. Зачем?

– Действительно – зачем? – неожиданно согласился отец семейства. – Я просто подловлю вашего недоноска в темном месте и раз и навсегда проучу.

– А это угроза. Я свидетель, – быстро произнес Матвей.

– А ты кто ей? Любовник? – тут же среагировал Примат.

– Просто сосед.

– Знаем мы таких просто соседей.

– Слушай, никому ведь не нужны неприятности, правда? – не терял самообладания Матвей. – Ни тебе, ни нам. А посмотри, что получается: можешь считать, на тебя уже есть два иска. Адвокат наведет о тебе справки, и я не удивлюсь,

если у тебя в прошлом кое-что имеется и тебе совсем не нужно светиться в полиции.

Августа только успевала переводить глаза с одного на другого.

– А при чем здесь мое прошлое? – осторожно спросил Примат.

– Это ты сыну потом будешь объяснять.

– Яблоко от вишенки, – не утерпела Ава.

– На своего посмотри, – мрачно буркнул папаша, однако велел отпрыску: – Степка, поди-ка погуляй.

– Вот и славно, – обрадовался Матвей.

Выражая всем своим видом недовольство, Степка потрусил вниз, Даниилу ничего не оставалось, как скрыться в квартире. На всякий случай дверь он оставил открытой, чтобы ни у кого не возникло сомнений: он недалеко и он все слышит.

– Идемте ко мне, – предложил Матвей и сделал приглашающий жест.

Примат-папаша и Августа нерешительно переминались.

– Входим, граждане, входим! – подбодрил их Матвей. – У меня есть круглый стол, проведем экстренное заседание, разберем ситуацию с финансовой, юридической и моральной стороны.

– Что ты несешь! – вздохнула Августа. Глаза ее приклеились к открывшейся в дверном проеме картинке.

Свежеотремонтированная прихожая поражала воображение: паркет и арка намекали на наполеоновский стиль. Напольная ваза с декоративными ветками, ковер в багровых тонах и зеркало в металлической кованой раме.

Громоздкие шкафы – обычные спутники стандартных прихожих – отсутствовали. Полки под обувь, напольная вешалка под верхнюю одежду в виде деревца и держатель для зонтов тоже были коваными или декорированными под чугун. На это стоило посмотреть. Да что там – она просто обязана увидеть всю квартиру.

На Примата стиль чужой прихожей тоже произвел впечатление, он перестал мычать что-то невразумительное, повеселел и первым перешагнул порог.

… Саммит прошел в спокойной обстановке, результатами остались довольны обе стороны, не говоря о Матвее: место, на котором обычно восседал друг детства, сейчас занимала Августа (видел бы Витасик – умер бы от зависти).

За чашкой чая папаша признал, что Степка унаследовал неспокойный характер – «весь в тещу, такую же склочницу».

Со своей стороны Августа согласилась, что Данька не подарок, за словом в карман не лезет и запросто может засветить в глаз обидчику.

В результате переговоров сошлись на том, что нынешнее поколение – не то, что прежнее, и вообще…

– Ваш-то хоть чем-нибудь увлекается? – подождав, когда установится атмосфера взаимного доверия, спросил Матвей.

– Пфф! – фыркнул папаша, представившийся Львом. – Степка воображает себя Шумахером, носится по двору на мопеде, готовится к «Формуле-1».