Птичка по имени Авелин
Шрифт:
Сказал, и ещё больше побледнел. Жалко ему катану, он сам говорил – это единственное его сокровище в жизни. Не считая меня, я так думаю.
– Поздно, – отрезал дед Никодим. – Да и кощунство – такое оружие поганить. Справимся и так. Нам ведь не убить и не ранить О'ни нужно, а всего лишь разозлить, а мы, Ферны, это умеем, верно?
Мужики заржали в голос. Что правда то правда, они кого угодно из себя выведут, если зададутся целью.
– Расскажи про своего, – велел дед. – Какой он? Какого роста? Умеет ли принимать личины? Оружие какое?
– В демонической
– В какой руке что? – поинтересовался дядя Амбруаз. – Кем твой Харуко был при жизни – левшой или правшой?
– Правша, кнут в левой. Палица очень тяжёлая.
– Это хорошо, кнут опаснее.
– Как ты узнал, что он близко? – спросил дед Феодор.
– Я... чувствую. Как будто покалывание в затылке. Так уже было, и не раз. Когда я жил в Ниххоне – О'ни постоянно наступал мне на полу кимоно. Он всегда шёл за мной. Бывали жертвы. Мне кажется, рядом со мной его обуревает дикий голод по плоти. Он чует меня и не может сдержаться. Когда меня рядом нет – он не жрет людей.
– А кого он жрет?
– Мальчиков. Мальчиков-подростков.
Ферны переглянулись сумрачно: у всех них были или дети, или внуки.
– В Ниххоне он был более заметен, в конце концов, там О'ни – не редкость. Я вообще думал, что он из Ниххона выйти не может. Я в Ранолевсе почти шесть лет жил и здесь с весны, но почувствовал его впервые. Расслабился, жениться хотел, – Хиро криво ухмыльнулся. – А он вот так не вовремя. Амбруаз, если что – наш договор в силе?
– Про Авелин? Да уж будь уверен, спрячем ее так, что никакие лазутчики не найдут. Мы это умеем. Знали бы, что дело так серьёзно – раньше бы спрятали.
– Если бы спрятали – я бы с ней не встретился, – пожал плечами Хиро. – Не жалею. Счастлив.
– Ну-ну, поговори тут. Давай про демона твоего. Скажи, если ты уйдёшь – он за тобой пойдёт?
– Если он меня увидит – не отвяжется, – вздохнул Хиро. – Нет, уйти от него можно... я через храмы уходил, где монахи были. Монахов он не то, чтобы боится... некомфортно ему рядом, мне кажется.
– Монахи – это тема, – согласился Никодим. – Только среди Фернов отродясь святош не было. Бандиты были, воры были, Антуана Бревса вон за финансовые махинации в особо крупных размерах судили... Заочно. Он сбежать успел на Ильенские острова и там живёт сейчас припеваючи. Хоть и не родня он Фернам, а все же… показатель. Как-никак, след среди Фернов оставил.
Я едва удержалась на ветке. Антуан – это мой отец, и мне всю жизнь говорили, что он не то геройски погиб, не то был убит в пьяной драке, а может, и все вместе. В смысле, геройски погиб в пьяной драке.
–
От разоблачения нас спас только дружный хохот, потому что тетка Аглая нервно задергалась, услышав предложение любимого супруга. А звуки, ей издаваемые, больше приличествовали вертишейке[1], чем почтенной воробьихе.
– Так значит, он за тобой и в храм войдет? – дед Никодим постучал огурцом по столу, призывая молодёжь к порядку.
– Он за мной куда угодно войдёт, – мрачно ответил Хиро. – Но выйдет из храма только один. И, боюсь, это буду не я. Меня рядом с ним просто парализует.
– Так, ясно, тебя надо выносить будет. Что ж, справимся. Амбруаз, Доминик и вы, Ренер, будете ждать в храме, что на окраине. Он старый, намоленный... и огонь не перекинется на дома.
– А ещё там совершенно случайно служит отец Гордон, который вас за богохульство несколько раз выгонял со службы, – с невинным видом заметил Дьен.
– Да-а-а-а, – довольно протянул Никодим. – И это тоже.
– А почему мы в храме? – возмутился дядько.
– Жирные вы все трое, – пожал плечами дед. – От вас в бою толку нет. Остальные загонять будут. Предлагаю ещё Лиоссов позвать, у них парни – соколы. И, может, ещё Юглов. Они филины, ночью видят хорошо. Пригодится. Итак, Хиро. Ты ведь быстро бегаешь? Ждать О'ни будем за городом, так безопаснее.
===
Нас выселили из аптеки к чёртовой матери, точнее, к отцу – в маленький домик лесника. Я, кстати, клятвенно пообещала его восстановить, если что. Хиро был взвинчен до предела, и я просто побоялась оставлять его таким одного. Мне особо страшно почему-то не было, к тому же Хиро сказал, что О'ни интересуют только мальчики, женщин он будто бы и не замечает. Тем лучше для меня.
Заглядывал дядько Амбруаз, от которого подозрительно пахло чесночной колбасой, интересовался, долго ли им ещё сидеть в храме. Нет, он не возражает, компания-то хорошая. Только лавка его второй день закрыта, убытки же.
Хиро уверил, что нет, недолго. Он ощущал демона слишком близко. Возможно, на рассвете, а, возможно, завтра ночью. Время есть. То, что у нас ещё впереди целая ночь, лично меня наводит на греховные мысли. Все равно же не заснем, так может, провести время приятно?
Хиро нервно меряет шагами комнату. Три его широких шага в одну сторону, три в другую. Волнуется.
– Всё будет хорошо, – раз, наверное, в сотый повторяю я, а он падает, буквально стекает на пол, обнимая мои колени.
– Мне страшно, Авелин, – признается он. – Я не подпускал его настолько близко уже много лет.
– Страх – это нормально, – напомнаю я, с горечью понимая, что на моих губах осели слова Ральфа. – Страх – это разумный человеческий инстинкт.
– Знаю.
– Я тебя никакому демону не отдам.
– Знаю. Спасибо.
Я сползаю к нему на пол, притягиваю его лицо к себе, целуя лоб, брови, нос... Он слабо улыбается, но когда я касаюсь губами ключиц, мягко отстраняется.