Птичка по имени Авелин
Шрифт:
– Госпожа Ферн?
– брезгливо приподнял верхнюю губу аристократишка.
– Она самая, - грубо ответила я.
– Чего надобно?
Стоило, конечно, прибавить "господин" или даже "ваша милость", потому тянул посетитель не меньше, чем на графа, но я упрямо упустила вежливое обращение.
– Надобно?
– повторил он, как попугай.
– Ах, вы спрашиваете, зачем я здесь! Мне вас порекомендовал... впрочем, неважно. Я, кажется, ошибся.
Его пингвинья задница всем свои видом выражала возмущение, намереваясь уйти, а я вдруг сообразила, кто это такой, и аж подпрыгнула.
– Стойте,
– Граф Волорье, я знаю, что вам нужно!
Он развернулся и посмотрел на меня с таким ошарашенным видом, что я не удержала торжествующей улыбки, впрочем, тут же сделав серьёзное лицо. Выскочила из-за прилавка, задернула шторки на стеклянной двери аптеки и заперла дверь. Граф продолжал смотреть на меня со странным выражением лица, поглаживая набалдашник трости.
Я нажала на полки в нужной последовательности, и часть стеллажа открылась, словно дверь. Вытащила, крякнув, из тайника оббитый медью сундучок, прижав его к животу, потащила на стол. Посетитель, поставив трость в урну для зонтиков, бросился мне помогать. Надо же, не совсем пропащий.
Он донёс сундучок до прилавка. Я приложила ладонь к замку и даже не поморщилась, когда иголка кольнула меня в палец. Крышка откинулась, а я принялась выкладывать на прилавок свои сокровища, вслух называя каждый пузырёк и злорадно наблюдая, как с каждой минутой вытягивается лицо графа.
– Остролист лесной и беладонна - наркотический отвар, устраняет боль, развязывает язык. Мохнатка утренняя - мгновенно останавливает кровотечения. Железняк с соком алкона - вводит в длительный сон с почти полной потерей дыхания...
Склянок и кульков на столе становилось всё больше, а потом на мою руку легла тёплая ладонь графа. Я нервно отдернула руку, испугавшись непонятного ощущения в животе.
– Кто ты такая?
– мрачно спросил он.
– И откуда ты меня знаешь?
– Я Авелин Ферн, - спокойно ответила я.
– А что до второго вопроса... тут просто. Одеты вы не по-нашему, выговор ранолевский. Держитесь надменно, самоуверенно, но в то же время довольно просто, стало быть, аристократ. Трость у вас, а вы молодой и не хромаете. Значит, это оружие, холодное, скорее всего, шпага. Холодное оружие из аристократии Ранолевса разрешают носить только графам и герцогам, ну и князьям, а уж князю в нашу аптеку не по чину заходить, он бы прислал посыльного. Герцог... ну не знаю. Не тянете вы на герцога, да их всего двенадцать, они все старые, и что-то я не слышала, чтобы кто-то из них представился за последний год. Значит, граф. А граф сейчас из Ранолевса только один в Фулбине, Волорье. К тому же тётушка меня предупреждала, что может зайти важный посетитель, чтобы я ему показала ларец.
– Великолепно!
– картинно похлопал в ладоши граф.
– Отличная логика! А может, я князь, просто инкогнито?
– В такой одежде?
– А что не так с моей одеждой?
– удивился он.
– Вроде довольно скромно.
– Особенно сапоги, шитые на заказ, - согласилась я.
– И кошель с магической защитой.
– Сколько тебе лет, девочка? Ты просто прислуга, или разбираешься в зельях?
– Семнадцать!
– гордо ответила я.
– Я травница.
– Ну-ну... заверни мне эти три пузырька... и еще вот это.
Он
– Паутина.
Я кивнула, пряча смятение за ресницами, убрала выбранный товар в бумажный свёрток, шлепнула магическую печать, а потом пощелкала костяшками счетов – исключительно для того, чтобы он не понял, что я умею считать в уме. Разумеется, прибавила к стоимости несколько золотых - исключительно из вредности. Обмануть ранолевского графа - дело чести. Он без торга уплатил названную сумму, учтиво поблагодарил меня и исчез, ухитрившись открыть дверь так, что колокольчики промолчали.
В подставке для зонтов осталась его трость. Я бросилась было за ним, подхватила её, взмахнула, радуясь удобной рукоятке. Тяжелая. Ухватистая. Взмахнула с воинственным криком, описала ей полукруг в воздухе и нажала рычажок, "стреляя" ножнами в стену. Разумеется, граф вернулся именно в этот момент, посмотрел на меня с насмешкой, а я, густо покраснев, подняла трость, сунула туда шпагу (ещё и получилось не с первой попытки) и вручила ему. Молча.
Потому что не смогла даже придумать, что сказать в свое оправдание.
Посетителей больше не было почти до самого вечера. Лениво жужжали мухи. В нагретом воздухе висел запах пыли и трав. В конце концов, я плюнула и заперла двери - ничего, если кому-то срочно нужно будет зелье от поноса, меня разыщут, а остальное потерпит до завтра.
Вышла на улицу и едва не задохнулась от жары: оказывается, в аптеке было почти прохладно. Мгновенно бросило в пот, я задохнулась, стащила с волос дурацкий чепчик, промокнула им лоб и сунула в карман юбки. Есть хотелось неимоверно. Тетка уехала на несколько дней, сама я готовить умела, но стоять сейчас возле дровяной печи – смерти подобно. К тому же надо было идти за продуктами в бакалейную лавку.
Варианта развития событий было два – заявиться в гостиницу к Фредерико, он уж точно накормит, или перейти улицу и заглянуть в гости к дядюшке Амбруазу. Улицу перейти было быстрее всего, к тому же по здравому размышлению, я подумала, что граф Пингвинья-задница явно остановился в Золотом Карпе, иначе бы он не пришел к нам в аптеку, а отправился бы в «Кота и микстуру». Наш главный конкурент был более известен, хотя у нас с тетушкой снадобья лучше. Но яд – он и в Ранолевсе яд. Наш настой калгана и купороса ничем не отличается от того, что продается из-под прилавка в «Коте».
Итак, жертвой был выбран дядюшка Амбруаз, а вернее, его супруга. Но за ужин придется платить, развлекая дядюшкину дочку Терезиту, по-простому, Тешу, потому что тетя Аглая на большом сроке беременности, и слушать постоянное нытье Теши не может, а полотенцем ее огреть почему-то жалеет. Меня вот в свое время не жалела, несмотря на то, что я круглая сирота. Но уж лучше семилетняя капризная девчонка, чем странный граф, да и готовит тетка очень вкусно.
Из кухни мясника тянуло запахом рисовой каши с мясом, и я мигом забыла все сомнения. Забежала в кухню, весело здороваясь, подхватила туесок с луком, который сшибла животом неловко развернувшаяся Аглая.