Птицы небесные. 1-2 части

Афонский Монах Симеон

Стемнело. Резкий холод потек с вершины. Мы поднялись с камней. Вдруг Андрей застонал.

— Что с тобой?

— Батюшка, ногу свело. Разогнуть не могу. Нужно делать массаж ноги! Сам я не смогу его сделать…

Оказалось, что у него редкое заболевание: ленточные мышцы бедра могут от холода захлестнуть друг друга. Это может произойти и от неудачного положения ноги. В палатке Андрей лег на живот, и из его объяснений я пытался понять, что мне нужно делать.

— Только один доктор в Лавре умеет вправить мышцу, — стонал Андрей. — Если вы не вправите ее, я не смогу идти с тяжелым рюкзаком…

Я

взялся вправлять ему ногу, не представляя себе, что из этого может получиться. Мой спутник был атлетического телосложения, и нащупать захлестнувшуюся мышцу было очень тяжело.

— Ну и нога у тебя, Андрей, — вырвалось у меня от усталости. — Как у слона!

— Делайте, батюшка, другого выхода нет. А я постараюсь молиться…

Час шел за часом, мы отдыхали и снова пытались вправить мышцу. К счастью, наконец-то что-то щелкнуло, когда я разминал ногу, и она выпрямилась.

— Батюшка, получилось! Слава Богу! Теперь нужно быть осторожнее, чтобы снова не свело… И боли почти нет! Невероятно… — радовался Андрей. — А вы помните, как вы это сделали?

— Нет, Андрей, не помню…

— Жаль… — вздохнул он.

Радостные, мы забрались в спальники. Над палаткой бродил тонкий свет нового месяца.

Утренний чай из белых цветков дался нам с большим трудом. Его пришлось готовить на слабом огне из тонких веточек, вдоволь намахавшись ковриками, чтобы раздуть огонь, и наглотавшись дыма. Ища выхода на верх скальной стенки, мы обнаружили едва заметную тропинку, ведущую в небольшой лесок в узкой щели среди отвесных скал.

— Смотри сюда — трос! — указал я рукой Андрею.

Это стояла охотничья ловушка — петля на медведя. Стало ясно, что поблизости есть люди. Тропа зигзагом уходила круто вверх, лавируя между скальными башнями. Еще немного усилий — и мы вышли на обширное плато, посреди которого мерцало синими искрами большое горное озеро, километра полтора в длину и ширину. На дальнем берегу виднелся пастушеский балаган, вился дымок, паслись лошади. По склонам разбрелись коровы.

Мы подошли к горному жилищу из камня, покрытому дранкой. Двое греков, заросших бородами по самые глаза, с изумлением уставились на нас.

— Откуда вы пришли?

— По тропе снизу… — ответил я.

— А как же вы ее нашли?

— Случайно.

— А на тропе трос видели?

— Видели.

Греки переглянулись.

— Ну ладно, мацони пить будете?

— А что это такое? — спросил мой друг.

— Как что такое? Настоящее кислое молоко!

Они дали нам в руки миски с густым кислым молоком, в котором торчали ложки.

Пока мы угощались, пастухи рассказали нам, что каждое лето пасут здесь коров с побережья, которых гонят сюда десять дней. Это озеро Мцра, в переводе с грузинского значит «уединенное», или Большая Анна по-абхазски. Рядом с этим озером, за небольшим водоразделом, есть другое озеро, поменьше, называется Малая Анна. О тропе они попросили нас отдельно:

— Это наша секретная тропа, никому о ней не говорите…

Мы заверили пастухов в своей надежности держать слово.

Расспросив путь к Малой Анне и попрощавшись к греками, мы через полчаса вышли к небольшому темно-синему озеру, по которому плавали большие льдины. Оно находилось повыше первого озера, поэтому даже летом лед не смог растаять

полностью. Над ним нависал красивый зубчатый пик, отвесно уходящий в воду. Мы поставили на берегу озера палатку, а Андрей, взяв в подарок пастухам плитку шоколада, убежал с котелком за новой порцией мацони.

Солнце стояло высоко и я отправился осмотреть окрестности. Со стороны озера понравившийся мне пик выглядел совершенно неприступным. С обратной стороны он не казался таким устрашающим, его массив составляли ступенчатые складки горной породы. Желая помолиться на теплых скалах и ища укрытия от довольно холодного ветра, я начал подниматься по каменным блокам.

Азарт подъема увлекал меня все выше и выше. Вскоре зубчатая вершина замаячила высоко вверху, на фоне быстро летящих облаков. Останавливаться не хотелось. Сверху хорошо было видно, что наша палатка пуста и мой друг еще не вернулся от пастухов.

Наконец я добрался, запыхавшись, до острой, составленной из раздробленных гранитных блоков, вершины. Панорама вокруг лежала необозримая. Главный Кавказский хребет сверкал своими могучими ледниками. Два озера внизу, большое и малое, с его льдинами, вспыхивали солнечными искрами. Справа уходил в небо огромный пологий склон с альпийскими лугами — массив Герванта. На этом склоне я заметил маленькую фигурку, быстро движущуюся к вершине. В бинокль я разглядел, что это поднимался Андрей.

«Не удержался… — прошептал я. — Впрочем, в этом мы похожи друг на друга…»

Найдя острый камень, я выцарапал на вершине большие буквы ТСЛ — Троице-Сергиева Лавра. И выложил из камней крест.

«Пусть это будет пик в честь Лавры преподобного Сергия!» Затем достал из кармана четки, нашел укрытие от ветра и вдоволь помолился. Вид бегущего далеко внизу по лугам Андрея, с котелком мацони, заставил меня с сожалением покинуть покоренную мной вершину. К палатке я спустился со стихотворением «Мцра».

* * *

Даже в июле не тают льды На матовой сини озер, Когда до них доберешься ты, Одолев бастионы гор. Вода этих чаш чиста, холодна И где-то, на самом краю, Блестит расплавленный слиток дня, Обжигая душу твою. А склон перевала горяч и сух, В шафранной ржавчине скал. И ты не знаешь, что делать вдруг С тем счастьем, что ты отыскал.

У палатки мы встретились почти одновременно.

— Батюшка, простите меня! Я соблазнился — поднялся на вершину Герванта! Она же была совсем рядом… Какой там вид, если бы вы знали… — запыхавшись, начал оправдываться мой восходитель.

— А я тебя хорошо видел, как ты поднимался!

— Откуда же вы могли меня видеть, если наша палатка стоит внизу и отсюда вершина закрыта ближайшим хребтом?

— Вот с этого пика, который теперь называется пик ТСЛ — Троице-Сергиевой Лавры!

Андрей рассмеялся: