Птицы небесные. 1-2 части
Шрифт:
Больше всего нам полюбилась пещера апостола Симона Кананита. Когда в ней не было туристов, мы кадили ладаном и укрывались в темном уголке, где молились, стоя под навесом скалы. Церковная свеча озаряла скальные своды трепетным огоньком, придавая пещере вид маленького храма. Интересно было наблюдать реакцию на аромат ладана людей, заходивших в пещеру. В одной из групп туристов недовольный мужской голос озлобленно произнес: «Фу, уже и здесь надымили своим ладаном!» В другой группе какая-то женщина с добрым сердцем воскликнула: «Боже мой, как необыкновенно пахнет! Как здесь хорошо!»
Еще я любил молиться на Иверской
После одной из поездок ко мне пришел Геннадий, устроившийся на работу в мастерскую по обслуживанию компьютерной техники.
— Нужно поговорить по секрету, — отозвал он меня в сторону. — Ко мне уже несколько раз приходили на квартиру сотрудники КГБ, один старый, другой молодой, очень вежливые, из какого-то шестого отдела по борьбе с религией. Спрашивали о вас.
— Ну и что? Мы же ничего опасного не делаем! — удивился я.
— А они считают иначе. Интересовались, кто к вам приезжает, куда вы ходите в горах. Молодой подошел к полке с книгами: «О, вы любите астрономию? Я тоже люблю!» Пожилой заметил у меня радиоаппаратуру, говорит: «Вы увлекаетесь радио? Я тоже увлекаюсь. У нас, оказывается, есть общие интересы…» А потом перешли к «делу», - усмехнулся инженер.
– «Скажите, вы советский человек?» — говорю: — «Советский…» Не станешь же отрицать!..
— А раз советский, — это все мне пожилой втолковывал, — то вы должны помогать советской власти! — я молчу. — Мы просим вас сообщать нам о деятельности ваших знакомых!
Он назвал ваши фамилии.
— И что ты им ответил?
— Ответил, что, как православный, информатором у них не буду! Так молодой даже подпрыгивать начал на стуле от злости. Они говорят: «Мы рассчитывали на вас, а вы нас так подвели…» Вот такие дела!
— Спасибо, Гена, что предостерег нас, будем иметь это в виду. Но ты сам знаешь, мы с Советской властью не боремся!
— Знать-то знаю, но будьте поосторожней!
Я с признательностью пожал другу руку:
— А к нам не хочешь присоединиться?
— Нет, уж я как-нибудь сам по себе. Заходи ко мне, когда время есть. Если будут новости от КГБ — сообщу…
Мы расстались, продолжая видеться время от времени.
В Душанбе зимние затяжные дожди иногда навевали уныние и мы большим удовольствием уезжали на крайний юг Таджикистана, в небольшой городок Куляб, на границе с Афганистаном. Приграничный климат зимой представлял собой сухие субтропики и чем-то напоминали Афганистан, какой-то отчужденностью и заброшенностью. Но тепло южного солнца, обилие фруктов и местных сладких фиников давали нам чувство отдыха и поддерживали молитвенное настроение.
В тот период нашей жизни мы сделали для себя важное открытие, которое сильно повлияло на нашу совместную жизнь. Мы узнали, что существуют чудотворные старинные иконы и что Бог очень помогает
В Андрониковом монастыре в то время находилось собрание древних икон XII–XIV веков. В этот «музей», как тогда именовался монастырь, мы заходили постоянно, когда бывали в Москве. Там были выставлены древние и с такой благодатной силой написанные старыми иконописцами изображения, что для сердца они казались не иконами, а сияющими окнами в Небесный мир. Невозможно было сердцу не начать молиться перед ними и не углубляться в благоговейную молитву, которую не хотелось прерывать. Если бы не назойливое одергивание со стороны дежурных, то, наверное, мы не смогли бы уйти оттуда добровольно.
Родители мои старели и слабели. Больше и чаще прибаливал отец. Моя мама, а также мама Виктора, единодушно считали, что Федор Алексеевич долго не протянет. Однако Бог рассудил иначе: они гораздо раньше оставили эту землю. Пока же мы заканчивали наши странствия в миру.
Мама Виктора долго терпела, что ее сын ушел из дома и что все мы, вместе с Антоном, дружно живем в моем доме. Когда мы с Виктором навестили ее, она тихонько шепнула мне: «Увел моего сына…» Но Бог Своими неисповедимыми путями привел эту добрую женщину не только в Лавру, вслед за ее сыном, но и к Самому Себе. Через несколько лет она стала Христовой избранницей в монашеском чине в Троице-Сергиевой Лавре и с миром отошла ко Господу.
Теперь мы вдвоем посещали Никольский храм в Душанбе и очень подружились с двумя батюшками. Виктор — с бывшим сотрудником группы захвата из уголовного розыска, открытым и смелым служителем церкви. Он для поддержания своей семьи работал еще кочегаром в котельной, чему очень поражалась моя мама: «У этого священника руки рабочего! Так странно…» А я полюбил своего батюшку, отца Стефана, тихого и скромного священника, любившего совершать требы по домам и часто делавшего это совершенно безкорыстно. Не особенно сошлись мы лишь с настоятелем, строгим и властным человеком. Наше воцерковление не было быстрым. Нас по-прежнему увлекали горы, а содержания церковных служб мы пока еще не понимали, хотя всегда молились на них с благоговением.
Раз в год нам с Виктором нравилось уезжать в Россию — посещать старинные храмы и церкви, где мы находили покой и отдых душе в утомительных странствиях с их вечной проблемой — «где ночевать?», так как свободных мест в гостиницах почти никогда не было. Если храмы оказывались закрытыми, мы садились на скамью в церковном дворике и наслаждались тишиной и покоем церковного двора и такой же тишиной и покоем в наших сердцах. На ночь мы уезжали поездом в другой город, и тогда вагонное купе становилось нашим пристанищем. Так мы попали в Пюхтицкий женский монастырь, где смиренные добрые сестры устроили нас в монастырской гостинице. В благодарность мы кололи дрова, переносили уголь и выполняли различные работы.