Публичное одиночество
Шрифт:
(2011)
Интервьюер: Год назад премьеру «Предстояния» устраивали в Кремлевском дворце. Почему на сей раз с «Цитаделью» все скромнее?
Тогда было шестидесятипятилетие Победы, и наша премьера вписывалась в программу празднования. Повторять год спустя то же самое? Ну не было к этому логических предпосылок. Разве что из желания эпатировать или «надуть» картину. Был разговор про ГКД – давно. Потом он заглох, а я не стал к нему возвращаться.
Непопадание «Цитадели» в Канны вас огорчило?
Мы и не претендовали. В прошлом году
Жаль, ведь в этом году жюри возглавляет ваш друг Роберт Де Ниро…
Да ладно! И Де Ниро ничего не гарантирует. С Каннским фестивалем я столько нахлебался… (I, 152)
(2011)
Интервьюер: В «Цитадели» есть много намеков на нынешнее время. Его Вы называете «время маленьких людей»?
Правильно! Вы абсолютно точно подметили! Там еще много чего можно прочесть, если работать.
Что такое Котов и Митя? Кто они, ненавидящие друг друга и спасающие все время? Эти два антипода на самом деле два сиамских близнеца. Один другого посадил, а потом спасает. У Котова нацеленный пистолет, и Митя провоцирует его, но он его не убивает. Относиться к этому по принципу: «Михалков совсем с ума сошел, что он снимает?» – это значит не иметь опыта чтения ни Достоевского, ни Лескова, ни Чехова.
Я не снял ни одной картины, в которой нет моего личного отношения через время, о котором я говорю, к тому, что происходит в данный момент. И в этом заключается мой фирменный знак. Можно спорить с моей точкой зрения, она может быть неудобной, не нравиться, но эта точка зрения есть. Вы мне покажите сегодня картину, в которой есть точка зрения.
Посмотревшие «Цитадель» – возвращаются к «Предстоянию». Там зашифрованы все ключи к «Цитадели», там специально сделана конструкция законченных глав. Если вы обратите внимание, то каждая история начинается с прекрасного тихого дня: ни войны, ни бомбежки, но мы видим, как все рядом, как все происходит. В России православные говорят: «Кто верит в случайности – не верит в Бога». И эта череда неслучайностей прямо на глазах у зрителя превращается в катастрофу.
Сколько издевались над заключительными кадрами «Предстояния» – сиськи… Но это же документальная история. Только на самом деле мальчик выжил. Ему было девятнадцать лет, он никогда не целовался, голую женщину не видел, и, умирая, он попросил, чтобы медсестра показала ему свои сиськи, она из сострадания сделала это, а он взял да и выжил. Они, кстати, потом поженились. А наш парень так ничего и не увидел – это образ, важнейший образ. Не через двадцатитысячные массовки, а через эту девочку и мальчика, который никогда не станет мужчиной… Только эта пара в разрушенном мире! И над этим стебаться? Стыдно! Они только доказывают свою абсолютную недееспособность – ни художественную, ни человеческую.
Вы меня спросили про отношение к критике? Я абсолютно спокоен. Потому что если на этом уровне обсуждать картину, то я предам
Если «Цитадель» говно, то что вы мне можете предложить? «Форсаж», «Пиратов», «Ёлки»?
Я сейчас говорю не про качество, я за него отвечаю, мы восемь лет делали картину, я лично за каждый кадр отвечаю. Я говорю о масштабе, о масштабе соединения «человек – комар – мышка». Это все подвергается стёбу, но они же ничего не видят.
Почитали хотя бы Льва Толстого, которого эта тема интересовала: «Какой идиот?! С деревом разговаривает! Вместо того чтобы говорить со мной, он с деревом разговаривает». Это значит вообще не понимать художественного образа.
Да в тысячу раз интереснее с деревом разговаривать, даже с поленом, чем с тобой – дураком! (XV, 51)
«Солнечный удар» (2014) (2006)
История случайной встречи мужчины и женщины поражает своей простотой и пронзительностью. Всего чуть больше десяти страниц, но по накалу эмоций это непревзойденное произведение.
Я давно мечтал экранизировать «Солнечный удар». Но по ряду обстоятельств это не получалось, сейчас я чувствую, что все сходится. Думаю, «Солнечный удар» можно будет снять или в вынужденных паузах во время съемок «Утомленных солнцем – 2», или уже после завершения работы над дилогией.
Я очень надеюсь, что на этот раз ничто не помешает мне осуществить задуманное. (XV, 32)
(2009)
Вопрос: А не замахнуться ли Вам нынешним летом на Бунина, как собирались? Чего зря простаивать?
Этот проект я пока, что называется, вынашиваю. Спасибо, что поддерживаете мою идею. (XV, 41)
(2009)
Интервьюер: Как Вам удается совмещать в голове «Утомленных солнцем – 2» и «Солнечный удар»?
Это единственное спасение – от горечи, что все закончилось. Надо сразу затевать новую работу.
Какая стадия работы над «Ударом»?
Начитываем материал и выбираем натуру.
Здесь же вокруг Щепачихи? На Оке?
Да. У Бунина действие происходит в маленьком волжском городке. Волжский, приокский – какая разница?
Все, что снимал Михалков в последние годы, как-то не давало повода думать, что Вас способна заинтересовать камерная любовная история…
Это не любовная история. Точнее, не только она. И «камерность» здесь обманчивая. «Солнечный удар» – это история гибели русского мира…
Я шел к «Солнечному удару» тридцать пять лет. Даже переписывал рассказ Бунина от руки, чтобы понять, каким образом творится такое чудо. Обыкновенные слова, знаки препинания, русские буквы – но как это читается, в каком балансе все находится… Бунин не смог бы так написать, не пережив чего-то подобного сам. «Поручик сидел под навесом на палубе, чувствуя себя постаревшим на десять лет», – из-за вроде бы мимолетного ночного приключения. Это очень серьезно. Но если бы я не придумал концепцию, которая станет основой «Солнечного удара», то и сегодня не начал бы работать. Концепция, на мой взгляд, очень волнующая.