Публичное разоблачение
Шрифт:
– Хотела знать, есть ли что-нибудь такое, что позволило бы ей откупиться от тебя за очерк о Касси Кохран.
– Откупиться? Хочешь сказать, дать мне взятку?
Он промолчал, и я истолковала его молчание как «да».
– Почему?
Спенсер огляделся, чтобы убедиться, что нас никто не слышит.
– В одном из твоих интервью, а она не сказала с кем, ты дала ясно понять, что у тебя есть что-то, что может сильно навредить Касси.
– И?…
– И Джессика говорит, что от этого пострадают и другие люди.
– А
– Нет. – Он придвинулся ко мне, и я позволила ему это. – Я сказал ей, что ты совсем не такая, что ты никогда не возьмешься за грязную работу.
– И что она ответила?
– Сказала, чтобы я принял во внимание женщину, заказавшую этот очерк. Она считает, что Верити хочет видеть Касси поверженной.
– Верити? – удивилась я.
– Вернее, ее муж Корбетт.
– Зачем ему повергать Касси?
– Потому что до мозга костей он ненавидит Джексона Даренбрука.
Прижавшись затылком к стене, я посмотрела на небо. Внезапно мне стало ясно. Очерк поручили мне, потому что Верити хотела дать «возможность, выпадающую раз в жизни», новичку, не живущему в городе и не имеющему связей с Касси Кохран. Человеку, который пойдет на все, лишь бы сделать себе имя. Конечно, Джексона Даренбрука ничем не удивишь, потому что о нем уже писали столько гадостей, что он перестал обращать внимание на прессу. А Касси – совсем другое дело. И ее публичное разоблачение больно его заденет. Он будет потрясен, если Касси не рассказала ему о своей любовной связи.
Безымянный проинтервьюированный – это, вне всякого сомнения, Александра. Джессика Райт – ее лучшая подруга, Именно Александра послала Джессику узнать, есть ли что-нибудь такое, что они могут предложить мне, чтобы не допустить публикации.
– Салли?
Наклонившись, Спенсер поцеловал меня в губы.
– Спасибо, – сказала я и поцеловала его в щеку. Затем отстранившись, порылась в сумке и вытащила из нее сотовый.
– Что ты делаешь?
– Держись, – сказала я, ища домашний телефон Касси. Я набрала ее номер, отчаянно надеясь, что она снимет трубку. Услышав ее голос, я испытала огромное облегчение от везения. – Касси, это Салли Харрингтон. Простите, что снова беспокою, но для меня очень важно увидеться с вами сегодня. Прямо сейчас.
– Салли, сейчас не могу, – ответила она.
– Должны смочь. Клянусь Богом, это очень важно. Речь идет о вашей личной жизни.
Молчание.
– Относительно одной связи, которую вы имели в прошлом.
– Хорошо, – наконец согласилась она. – Постараюсь все устроить. Приезжайте ко мне. Прямо сейчас. Угол Риверсайд-драйв и Пятьдесят восьмой улицы, дом сто шестьдесят два Я предупрежу консьержа, чтобы пропустил вас.
Сложив телефон, я убрала его вместе с записной книжкой в сумку.
– Поймай мне такси.
– Да, конечно. – Спенсер свернул за угол и поднял руку. – Хочешь, чтобы я поехал с тобой?
– Нет. Прежде чем ехать к Касси, я должна заехать
– Обещаешь?
– Да.
Подъехало такси, и Спенсер открыл для меня дверцу.
Я уже поняла, что ничего хорошего меня не ждет. Пока ехала на другом такси от гостиницы до Риверсайд-драйв, пыталась держать под контролем закипавший во мне гнев. Меня захлестывало чувство мести.
Задушила бы Верити.
Она выбрала меня из сотен других журналистов яо двум простым причинам: мои никому не известные статьи и безвестная карьера. Она полагала, что меня это угнетало и побуждало без оглядки стремиться к славе.
Консьерж назвал меня по имени и проводил долифта. Я поднялась на верхний этаж, и хотя здесь было четыре двери, только одна из них ясно указывала, к какой подойти. Целый этаж, вспомнила я из рассказа Генри, стал пентхаусом семьи Кохран – Даренбрук. Однако, когда я позвонила в эту дверь, за моей спиной открылась другая, и на пороге появилась Касси.
Она отступила, приглашая меня войти. Мы стояли в холле, от пола до потолка уставленном книжными полками. На Касси черное шелковое платье, туфли на высоких каблуках и нитка жемчуга.
– Можем пройти сюда, – сказала она спокойным голосом, указывая на гостиную.
Она усадила меня перед огромным окном с прекрасным видом на Риверсайд-парк и реку Гудзон. Я сидела, утопая в подушках. Она села на краешек стула, скрестив ноги и смиренно положив руки на колени. Когда золотой браслет звякнул у нее на запястье, я поняла, что она нервничает и изо всех сил пытается контролировать себя.
– Ну? – вступила она.
– Верити дала мне вот это, – сказала я, вынув из сумки конверт. – У меня нет ни малейшего представления^ как ей удалось раздобыть его.
Я протянула конверт, но она не взяла, а лишь смотрела на него.
– Это ваш дневник, – объяснила я.
Брови Касси поднялись от удивления.
– У меня их было несколько.
Я держала руку с конвертом.
– Полагаю, это первый. Тот, что вы вели, когда Майкл ушел из дома и начал проходить курс реабилитации.
– Oо – тихо воскликнула она, склонив голову.
– Его дала мне Верити. – Я положила конверт на журнальный столик.
Касси взглянула на меня.
– Она хочет раскрыть вашу любовную связь и назвать имя той… Но я не сделаю ни того ни другого.
Устремив взгляд в окно, Касси слегка кивнула.
– Спасибо. – Она помолчала и добавила: – А что может остановить Верити от…
– Я остановлю! – сказала я яростно. Касси чуть не подпрыгнула. – Она не посмеет этого сделать, – сказала я сквозь стиснутые зубы. – Не беспокойтесь об этом. – Я встала, – Я знаю, что делаю. Вот почему я здесь. Чтобы отдать вам вашу личную вещь и посвятить в происходящее. А также сказать, чтобы вы не беспокоились. Я должна извиниться, что не пришла раньше.