Публичное разоблачение
Шрифт:
– Спасибо.
– Хорошо, милая, – рассмеялась она. – А как твои дела? Очерк закончила?
– О да, все позади. – Я решила не волновать мать понапрасну. – В понедельник выхожу на работу в редакцию газеты.
По дороге из Манхэттена я размышляла о том, как последние события отразились на моем финансовом положении, а поняла, что осталась практически без денег.
Зазвонил мобильный, и я приложила его к уху.
– Алло?
– Салли! – услышала я голос Спенсера. – С тобой все в порядке? Что, черт возьми, произошло
– О, значит, она все же позвонила тебе? Что сказала?
– Что я был паршивым любовником и отвратителен в постели, что гожусь только для молодых преступниц и чтобы убирался ко всем чертям.
Я рассмеялась.
– Что, черт возьми, происходит?
– Я еду домой, Спенсер, и ты не сможешь отговорить меня от этого.
– Тогда я тоже еду туда, – сказал он.
– Делай что хочешь, – ответила я. – Но ты должен привезти с собой Силу. Ты слишком часто оставляешь ее одну.
– Я люблю тебя, Салли Харрингтон.
Лучше бы он этого не говорил.
По мере приближения к Каслфорду я решила, что если не перестану думать о своих финансах, то лучше застрелиться. Остановилась у бакалеи и гастрономии, чтобы пополнить запасы, затем купила несколько блокбастеров.
Остановившись перед домом, увидела, что мистер Квимби не скосил траву. Я обратила внимание на пожухлый газон, который целый месяц не поливала и не полола сорняки в саду. Решила заняться этим между просмотром видеокассет. Поставив на крыльцо вещи, открыла первую дверь. Скотти не было. Я внесла в дом сумки и застыла. Все в доме перевернуто. Я направилась к телефону, чтобы звонить в полицию.
– Не двигаться, – сказал грубый мужской голос у меня за спиной. Что-то острое уперлось мне в спину, и я догадалась, что это нож.
– Я и не двигаюсь.
– Мне нужна книга, – сказал он. – Книга в кожаном переплете. Где она?
– О, приятель Верити! – сказала я, пытаясь повернуться.
Он схватил меня за шею и с силой развернул лицом от себя. Парень, должно быть, огромный, так как моя шея уместилась в его лапище.
– Где она?
– У меня ее нет, – сказала я. – Она у владелицы в Нью-Йорке.
– Я убью тебя как собаку.
– Мою собаку? – сказала я, оглянувшись.
На лицо его натянут чулок. Он снова грубо развернул меня.
– Где книга? Клянусь, я убью и тебя.
– Я же сказала, у меня ее нет. Где моя собака?
– Отдай книгу! – рявкнул он.
– У меня ее нет! – закричала я. – Проклятие, где собака?
Я рванулась, и у меня хватило сил отбросить его. Затем я схватила словарь, бросила ему в лицо, влетела на кухню и заперла за собой дверь. Он с легкостью выбил дверь, но я схватила в одну руку длинный кухонный нож, в другую – топорик для мяса, и он замешкался. И тут я увидела во дворе лежащего на земле Скотти и выскочила на улицу.
– Скотти! – завопила я, бросаясь к нему. Она не двигался. Я упала рядом и прижалась к его телу. Он с трудом дышал.
Рука
– Отдай книгу, и я уйду! – орал он.
– Я отдала!
Я попыталась вырваться, но он со всего маху ударил меня по голове, и я упала ничком рядом со Скотти.
Я едва слышала какую-то возню, и внезапно давление на меня ослабло. Тело мужчины рухнуло на землю рядом со мной. Я увидела незнакомца, стягивающего чулок с головы громилы. Он воспользовался им, чтобы связать ему руки за спиной. Затем встал на колени и попытался поднять меня. Потом передумал и опустил меня на землю. У меня все плыло перед глазами.
– Я позвоню в Службу девятьсот одиннадцать, – сказал мужчина, направляясь к дому.
Я подтянулась к Скотти поближе, пытаясь ощупать его. Он едва дышал.
Мужчина бегом вернулся обратно.
– Он что-то сделал с моей собакой. – Я зарыдала.
– Возможно, отравил. Надо расшевелить его.
Он взял Скотти на руки и понес к водопроводному крану со шлангом. Побрызгал на Скотти, пытаясь привести его в чувство.
– Он приоткрыл глаза! – крикнул мужчина.
Вскоре Скотти смог стоять, поддерживаемый руками мужчины. Широко расставив лапы, Скотти пытался снова лечь на землю, но мужчина не давал ему такой возможности и тащил за собой.
Громила издал стон. Он лежал в луже крови. Мне удалось сесть, и я увидела глубокую рану у него на затылке. Теперь ему не убежать.
Послышалась сирена, и раздался крик незнакомца:
– Он шевелит ушами!
Подъехали полицейские машины, а за ними «скорая». Нас окружили люди в форме. Один из врачей бросился к громиле, другой – ко мне. Чуть позже на лужайку перед домом выехала машина без номеров и резко затормозила у того места, где я лежала. Из машины выскочили Бадди и штатский сотрудник.
– Не двигайтесь, – сказал мне врач. – У вас на голове рана.
– Со мной все в порядке, – сказала я. – Пожалуйста, помогите моей собаке. Громила отравил ее. Пожалуйста.
Врач посмотрел на офицера полиции, стоящего ряд мной на коленях и поддерживающего меня.
– Вам нельзя двигаться, – сказал он.
Бадди сидел на корточках по другую сторону от меня, желая знать, что случилось. Заикаясь, я пыталась объяснить, что нападение связано с "моими делами в Нью-Йорке и не имеет никакого отношения к Каслфорду.
– Он пытался отобрать у меня улику, которой я располагала для написания своего очерка.
– О Господи! – сказал Бадди, боясь до меня дотронуться. – Хорошие же друзья у тебя в Нью-Йорке.
– Мужчина, который спасал Скотти, – сказала я, – спас и меня, Бадди.
На громилу с забинтованной головой надели наручники.
– Что дал собаке? – крикнул полицейский, державший его. Женщина-полицейский держала Скотти, пока врач осматривал его.