Публичное разоблачение
Шрифт:
Касси тоже поднялась и направилась вслед за мной к двери.
– Мне только не ясно, как вам удастся уладить все это с Верити.
Я обернулась.
– Назовем это публичным разоблачением ее самой.
– Будьте осторожны, пожалуйста. – Она покачала головой.
– Во всяком случае, я вне этой индустрии, – сказала я. – Александра права: вы можете повторить новости или сами пытаетесь их сделать. А между этими двумя способами подачи информации огромная разница.
– Совершенно верно, – спокойно подтвердила Касси, –
– И еще одна вещь. – Повернувшись, я посмотрела на нее. – что произошло между вашим мужем и Корбеттом Шредером?
– Это случилось около двадцати лет назад…
– Двадцать лет назад! – вскричала я.
– Без шуток. Около двадцати лет назад Корбетт сказал что-то первой жене Джексона, Барбаре» и Джеку это не понравилось. Это был прием «черные галстуки» в огромном бальном зале отеля «Ройял» в Далласе. Джек просто взбесился… – Она улыбнулась. – Он схватил Корбетта за грудки и бросил через стол с пирожными в бассейн с подсветкой. Один из папарацци успел поймать момент, и средства массовой информации раздули это в скандал.
– И это все? Это стало причиной вражды?
Она кивнула.
Вернувшись в гостиницу, я позвонила Спенсеру.
– Дело сделано, – сказала я. – Мы не будем говорить ни о чем таком: ни о Верити, ни о статье, ни о приятелях и подружках, ни о чем. Просто приходи, и мы будем пить шампанское, есть мороженое и смотреть телевизор. Это мой последний день в гостинице, и я приглашаю тебя разделить его со мной.
– Лечу, – ответил Спенсер.
Глава 43
Дорис Блэк вошла в приемную чуть позже десяти.
– Мы не ждали вас, Салли, – сказала она чуть ли не сварливым голосом, – и, боюсь, Верити не сможет уйти с совещания.
– Я подожду, пока она освободится, – сказала я, усаживаясь на банкетку и вынимая книгу.
– Боюсь, это невозможно. На самом деле сегодня она низкого не принимает.
– Знаете; что я вам скажу? – начала я, отрывая лист от блокнота для заметок. – Почему бы вам не передать Верити эту записку, а там видно будет, захочет ли она увидеть меня.
Дорис нахмурилась, но не осмелилась развернуть записку которую я сложила в ее присутствии. Я знала, что она это сделает, как только свернет за угол.
Менее чем через две минуты Дорис вернулась и сделала мне знак следовать за ней. Она была недовольна, но вежливо молчала. Открыв дверь, пригласила меня войти и сказала, что Верити придет с минуты на минуту.
Я стояла в малом зале для совещаний. Вскоре дверь открылась, и в зал вошла Верити, плотно прикрыв ее за собой; Она стояла, скрестив руки на груди.
– Что это значит? – спросила она, держа между пальцами мою записку.
Я написала лишь одно слово: «Спенсер».
– Я здесь, чтобы сказать вам, что вы
– О чем вы говорите? – с раздражением спросила она. – Вы пишете о ее жизни. Правду. Какие проблемы? – Она прищурила глаза. – Может, испугались телеведущую? Эту презренную любовницу?
Я тоже прищурила глаза.
– Как вам удалось раздобыть дневник Касси? Неужели вас ничуть не беспокоит, что за кражу можно привлечь к суду?
– Я хочу знать, что означает эта записка, – ледяным голосом потребовала она ответа, бросая записку.
– Это означает, что я расскажу Корбетту, что вы свыше двух лет крутите роман со Спенсером, – сказала я, – если выне откажетесь от публичного разоблачения Касси.
Я видела, как Верити сглотнула.
– Я не могу печатать в «Экспектейшнз» притонные статьи, – сказала она чуть гнусовато. – Я понимаю, что вы о себе высокого мнения, Салли, но мы вас таковой не считаем.
«Оставь свое мнение при себе!» – хотелось сказать мне, но сейчас я была новым и улучшенным клоном Салли Харрингтон, поэтому, ради матери, я этого не сделала.
– Я предлагаю вам опубликовать фотопортреты, – сказала я стараясь говорить ровным голосом. – Я пришлю вам материал, который вы сможете использовать.
– Я понимаю, что вы считаете себя журналисткой мировой величины, но…
– А вы добиваетесь Пулитцеровской премии. – Я подошла к столу. – Вот чек на пять тысяч долларов. А вот ваша кредитная карта. А вот другой чек на две тысячи четыреста одиннадцать долларов, которые я успела потратить. – Я бросила на стол и второй чек.
– Какое благородство, – заметила Верити язвительно. – Не вздумайте возвращаться назад, когда поостынете. Но оставьте себе хотя бы «штрафной гонорар» – пять тысяч долларов, предусмотренные договором.
– Нет, спасибо, – ответила я. – Я хочу от вас только одного, и это не деньги. – Она с любопытством смотрела на меня. – Я хочу Спенсера, то есть хочу, чтобы вы оставили его в покое.
– Ах ты, деревенская потаскуха! – презрительно прошептала она. – Значит, ты действительно переспала с ним? – Откинув голову, Верити рассмеялась. – О, моя дорогая! – Она направилась к двери. – Можешь забирать его себе!
Я удержалась от того, чтобы сразу пойти за ней, так как могла на прощание наговорить ей гадостей.
Я вовремя вспомнила, что уже с честью вышла из этого грязного дела.
Глава 44
Ожидая у гостиницы, пока служитель подгонит к дверям мой джип, я позвонила матери, чтобы сказать, что возвращаюсь домой.
– Значит, ты заберешь Скотти?
– Да.
– Тогда хорошо. Мы с Маком собираемся поехать в северную часть штата немного побродить и устроить пикник. По пути завезем тебе Скотти.