Пуговицы

Мартин Ида

Я села на кровати.

За окном валил снег. Густой, тяжёлый, плотный. В комнате стоял полумрак. Может и неплохо было бы перезимовать тут, как в берлоге. До апреля, а ещё лучше до мая.

Я внезапно почувствовала, что если сейчас же не съем чего-нибудь, то умру. Вспомнила про кнопку, о которой говорила Наташа. Долго искала её, нашла, ткнула. На ней загорелась красная лампочка. Значит, работала.

Умереть от голода я не успела.

Пришла та же девушка, что делала мне укол, только волосы у

неё теперь были розовые. Этот цвет ей шёл больше. Лицо стало мягче и добрее.

— Я хочу есть, — заявила я без особой вежливости.

— Хорошо, — мило улыбаясь, кивнула она. — Как ты себя чувствуешь?

— Есть хочу.

— Я принесу.

— Сколько я спала?

— Не знаю, — она пожала плечами.

— Какой сегодня день?

— Тоже не знаю, — она рассмеялась, словно не знать, какой сегодня день, было в порядке вещей. Потом пояснила:

— У нас здесь нет часов.

— А телефон есть? — мне даже не хотелось выяснять, почему у них нет часов.

— Нет. Ну, какие телефоны, что ты?

Сказала так, будто я спросила её про наркотики, и посмотрела долгим, выжидающим взглядом. В ответ я уставилась на неё.

— Я понимаю, что ты хочешь домой, — произнесла она будто бы даже ласково. — Но здесь тоже неплохо.

— Я не хочу домой.

— Обычно все хотят, — удивилась она.

— Я не все.

— Тебе на гарнир рис или вермишель?

— Мне просто еду. Любую.

Девушка вышла. Я снова забралась под одеяло, после короткого разговора вновь почувствовав себя уставшей. Когда она вернулась, я уже почти задремала.

Девушка поставила поднос с тарелками мне на колени, и я прочла у неё на бейдже имя — Яна.

Рис был с морковью и луком, но я с жадностью набросилась на еду.

— Ты почему здесь? — Яна осталась стоять надо мной.

— Издеваетесь? Я бы и сама не отказалась это узнать.

— Ты, наверное, богатая наследница? — с милой улыбкой поинтересовалась она.

Я чуть не подавилась.

— Ничего смешнее в жизни не слышала.

Яна разочарованно поморщилась.

— Может, ты чья-нибудь внебрачная дочь?

— С чего вы взяли?

— У тебя наверняка должны быть богатые и влиятельные знакомые.

— Нет. Деньги это не про меня.

— Странно, — она разочарованно поджала пухлые губы.

— Послушайте, это вы меня здесь держите, так что вам виднее, как и почему я тут оказалась.

— Знаешь, что? — Яна подсела на край кровати. — Ты лучше так напряженно не разговаривай. А то они сделают тебе уколы не по графику и будешь опять спать.

— Кто это «они»? Вы мне сами вчера делали. Ну, или не вчера. Позавчера, неделю назад. Не знаю. Тот, что в первый раз.

— Я не делаю уколы. Моя сестра делает.

— А можно мне укол не по графику? Пожалуйста. Скажите ей.

— Она придёт позже.

— Когда?

— Откуда

мне знать, здесь же нет времени.

— Мне очень нужно заснуть.

— Тогда спи, — Яна похлопала по одеялу.

— Но у меня не получается. Я начинаю думать, а я не хочу думать.

— Иногда это полезно.

— У меня больше нет сил думать.

— Попробуй считать пуговицы. Берёшь мысленно по одной и перекладываешь их из одной кучки в другую.

— Я только и делала, что считала их. Во сне. Это ужас!

— Видишь. Я же говорю, помогает.

— Нет, не помогает. Это был кошмар.

— Раз спала, значит, помогает.

— Я хочу выйти, — я скинула одеяло и села, поставив ноги на пол. — Туда в коридор. Где люди.

— Пока рано.

— Почему?! Почему они могут ходить, а я нет? — я собиралась схватить её за плечо, но Яна быстро поднялась и отошла на безопасное расстояние.

— Я тебя понимаю, но предупреждаю: с нами лучше не связывайся. Особенно с моей сестрой.

— Я ни с кем не связываюсь, я всего лишь хочу выйти.

— И не пытайся сбежать.

— Я не пытаюсь. Просто сказала.

— Мы сбегали из разных таких мест раз двадцать.

— Так вы здесь тоже заключенная?

— Нет. Я — сиделка, — она снова говорила ласково. — Жизнь бывает такой непредсказуемой. Никогда не знаешь, с какой стороны окажешься.

— А вы случайно Надю не знали? Сорокину? Она год назад отсюда ушла.

— Мы здесь второй месяц… — Яна сделала паузу. — У тебя точно нет денег?

— Я же уже сказала.

— Жаль. Ты мне нравишься. Может, подумаешь, где взять? Я бы тебе тогда помогла.

— Как?

Она наклонилась ко мне всем корпусом и очень тихо, но отчётливо сказала:

— Помогла бы сбежать отсюда.

Откинувшись на подушки, я натянула одеяло до носа.

— Когда они сами пытаются, у них никогда не выходит, — Яна вернулась на край кровати. Села, взяла меня за руку. — В Пуговицах у вас обычных ни единого шанса.

— Что значит «обычных»?

— Мне очень нравится, что ты пока ещё вся здесь. Будут колоть, сначала станешь овощем, а когда перейдёшь на ту сторону, выпустят смотреть телевизор. Потом вниз отправят, но ты никогда больше не выйдешь на этой станции.

— Я поняла. Обычная — это значит нормальная.

— Называй, как хочешь.

— Сделайте мне укол, у меня больше нет сил быть обычной.

— Ты кого-нибудь любишь?

Незатейливый рядовой вопрос для «обычных» людей — мой самый болезненный триггер.

— У меня есть парень.

— Вот и прекрасно. Ты бы хотела к нему вернуться?

Я вспомнила про Питер, про квартиру с большими окнами и кроватью на полу.

— Хотела. Но про любовь не знаю.

— Но он-то тебя любит?