Пулеметчик
Шрифт:
Тронулись мы целым табором, заняв сразу три купе в Норд-Экспрессе — наше семейство, Лебедев, Муравский и Аглая. Она окончательно проиграла Ираиде битву за внимание Терентия и потому поехала с нами, а эта парочка осталась надзирать за хозяйством.
Поначалу предполагалось, что я поеду в купе с Митей, а Коля с Петром Николаевичем, но пары “по интересам” сложились другие. У Мити это была первая большая поездка, да еще сразу на знаменитом поезде, да за границу, и он мотался по всему составу, донимая кондукторов и прочий железнодорожный люд расспросами и попытками залезть во все закоулки. В Минске
А мне, при взгляде на паутину линий на карте, сразу пришла в голову созданная за все эти годы сеть, структура такой сложности, что я уже не всегда мог разобраться в этом хитросплетении библиотек, узлов связи, комитетов, типографий, складов, школ и курсов, ячеек, тайников с оружием, разъездных агентов, советов, избирательных комиссий, окон на границе, завербованных осведомителей и бог знает кого или чего еще. Что уж говорить даже о верхушке “практиков” — ни Медведник, ни Красин, ни Савинков не смогли бы пройти по этому лабиринту от начала до конца, не говоря уж об остальных. А ведь структура еще и росла сама по себе, как дерево, вернее, как лес, залечивая гари провалов и вырубки арестов, выбрасывая свежие поросли местных организаций, пуская корни все глубже и глубже в жизнь страны.
Однажды вечером, после получасовых попыток вспомнить нужный контакт пришло осознание, что еще немного и держать все в голове станет невозможно. Записи, конечно, никто не отменял, но надо было задублировать или вообще отдать часть полномочий, так что основной причиной поездки в Швейцарию была необходимость “прописать” Муравского как распорядителя наших счетов. У него как раз случился небольшой перерывчик между первой и второй — первую Думу царь распустил ввиду полной невозможности с ней работать, а вторая еще не начала заседаний.
— Как там выборы? — поинтересовался я у Коли.
— Немного хуже, чем первые. Власть у нас кое-что подсмотрела, научилась. После роспуска кое-где гайки закрутили, цензы малость поменяли и так далее, жульничают по-мелкому. Опять же, авторов-депутатов Выборгского воззвания в тюрьму упекли, для разбирательства, тут уж не до выборов. В итоге провели не пятьдесят консерваторов в Думу, а сто, ни о каком большинстве даже речи не идет. Я так думаю, что с кадетами на союз они не пойдут, так что ничего не изменится и надо ждать роспуска и второй Думы.
— Скорее всего. Новый председатель совета министров Столыпин человек энергичный и решительный, за ним не задержится.
Так в разговорах потихоньку и доехали до Берлина, где застряли на пару дней — нельзя было не показать подрастающему поколению Музейный остров с его коллекциями древнего и нового искусства. Митя, как ни странно, первый большой город за границей воспринял спокойно.
Вечером, в том же номере гостиницы “Эспланада”,
— Миссис Скаммо…
— Да, я знаю, ты хочешь увидеть меня без платья, — обернулась Наташа, — но я должна кое-что тебе сказать.
Вот всегда пугался таких женских заходов, бог весть, что там последует дальше. Но все оказалось даже лучше, чем можно было ожидать.
— У нас будет ребенок.
— Ты точно знаешь?
— Да, теперь точно, я же медик.
Мы обнялись и замерли, наверное, на полчаса.
***
О Столыпине говорили и в Женеве, где я выступил с лекцией “Будущее России”.
В эту историю меня втравил Вельяминов, еще до отъезда из Москвы, по его просьбе я согласился “изложить свои прогнозы перед студенческим кружком”, как он это назвал. А вот уже при личной встрече Никита меня огорошил сообщением, что “кружок” сильно разросся и для лекции пришлось даже арендовать помещение.
Я было рассердился и хотел послать все нафиг, ибо на такое не подписывался, а потом остыл и подумал — а почему бы и нет, кому еще рассказывать о будущем, как не этим ребятам? Не все же соратников агитировать, можно и молодняку малость встряхнуть мозги, они сейчас поголовно увлечены социализмом и пребывают в иллюзиях о скорой его победе, а нацеливаться нужно на долгую работу. Тем более, что лекция планируется “легальная”, без призывов к низвержению самодержавия, так, умственные досуги известного инженера.
Однако, желающих оказалось гораздо больше и в аудиторию набилось свыше сотни человек, причем зачастую совсем не студенческого возраста. В разных местах, группками и поодиночке сидели Ульянов, Чернов, редактор эсеровской “Революционной России” Аргунов, редактор анархо-синдикалистского “Буревестника” Рогдаев, Юзеф Пилсудский, Исай Андронов, еще несколько знакомых лиц. Даже Плеханов топорщил свои знаменитые усы в задних рядах.
Ну что же, им тоже будет небезынтересно. И проскочила ироничная мыслишка о нашедшей героя славе.
— На мой взгляд, революция в России, или, если угодно, ее первый этап завершен. Конечно, ничего еще не окончено, страну впереди ждут большие потрясения, но пока — откат революционного движения.
По залу прокатилась волна возмущения.
— Это почему же? — раздался выкрик самого нетерпеливого.
— Смотрите сами. Уже сейчас видно, что участников да и самих выступлений становится меньше месяц от месяца, волна затухает. Кадеты получили парламентаризма, большинству рабочих хватило повышения зарплаты и сокращения рабочего дня, крестьяне удоволены отменой выкупных платежей.
С другой стороны, власть не задумалась ввести военное судопроизводство и подавить беспорядки силой, во главе поставлен Столыпин, человек умный, решительный и лично бесстрашный.
Зал опять зашумел. Пара незнакомцев заинтересованно посмотрела на меня и продолжила строчить в блокноты. Репортеры русских газет? Вряд ли, скорее, местные. Ничего, пусть тоже послушают.
— Да-да, именно так. Посмотрите на его деятельность как министра внутренних дел и вам многое станет ясно, это вам не дедушка Горемыкин, он, если сочтет необходимым, не замедлит снова разогнать Думу, а может, и не один раз.