Пуля для дублера
Шрифт:
Марина кипела.
Карелин взглянул на Беликова.
– Это секретная информация.
– Нет, - отрезала Марина.
– Говори все, Лев.
На этот раз на лице Карелина отразилось нечто такое, что мог видеть даже Юрий: вспышка гнева, которую он тут же подавил.
– Через пару дней, - сказала Марина Карелину, - я расскажу ему все, что знаю. Всё. Никакого секрета. Мы команда. Вы хотели этого, вы получили это. Мне не придется решать, что я буду от него скрывать, а что нет. Ему нужно знать все, что я могу вбить ему в голову, чтобы остаться в живых.
Карелин снова не сводил с нее глаз. Казалось, Марина говорила Карелину, что она собирается сделать все возможное и выбросить протокол операции в окно в пользу режима выживания. Ее отношение, казалось, было: "Спасибо большое, что столкнули нас со скалы, но теперь, когда вы это сделали, мы будем отвечать за падение. И посадку."
– Справедливо, - сказал Карелин, но, похоже, ему было трудно произнести эти слова.
– Вот что я думаю, - продолжил он, - но я не уверен. Я повторял это снова и снова. Как раз в то время, когда твоя подготовка к этой операции подходила к концу на нашей базе, Евгений отвел меня в сторону, желая поговорить. Мы встретились в баре, и он предложил свою сделку.
Лицо Марины окаменело. Юрий подозревал, что Карелин только что сделал удачный выпад в их маленькой дуэли нервов.
– Евгений не думал, что история с контрабандой будет иметь успех без проведения какой-либо заслуживающей доверия разведывательной операции. С его точки зрения, парень в его положении не смог бы управлять первоклассной контрабандной операцией без какой-то системы безопасности. Он хотел получить разрешение-и финансирование-на разработку собственной контрабандной разведывательной сделки.
Карелин провел рукой по лицу и фыркнул. Он уставился в пол, хмыкнул и снова скрестил руки на груди.
– Мы обсудили все" за " и "против", - сказал он, поднимая глаза.
– Он много думал об этом и на все знал ответ. Он боялся, что, если люди Фархадова будут копать слишком глубоко, проверяя его, они могут поймать его на контрразведывательных мероприятиях. Если бы они это сделали, он мог бы легко утверждать, что это было для контрабандной операции. Евгений решил, что Фархадов будет удовлетворен этим объяснением. Это имело смысл. И даже если Фархадов все еще что-то подозревает, его людям будет чертовски трудно найти другое объяснение. В каком-то смысле Женя придумал другую форму поддержки. Это был громоотвод, который мог надежно ликвидировать любое подозрение в его действиях в контрабандной операции. Это было умно.
Карелин замолчал и снова сел за стол. Он выглядел усталым. Это был долгий путь для всех них, и теперь, вместо того, чтобы прийти к решению всей их тяжелой работы, они начинали второй раунд.
– У Евгения было одно предостережение, - продолжал Карелин.
– Он не хотел говорить тебе, что делает. Он рассуждал, и я думаю, он был прав, что не было никакой необходимости что-либо добавлять к балансированию, которое вы уже выполняли. Если ваше прикрытие не вовлекло вас в его контрабандную операцию, то почему вы должны быть обременены необходимостью отслеживать разведывательные проблемы операции? Это просто добавит вам стресса.
Он замолчал, приподняв бровь, и посмотрел на нее так, словно пытался прочесть ее настоящие мысли.
– В этом весь секрет, - сказал Карелин.
– Вот и все.
– Он замялся.
–
В наступившей тишине Беликов увидел боль на лице Марины. А может, ему просто показалось. Он знал важность доверия между партнерами, особенно партнерами, которые научились подчиняться свободному погружению в шпионаж, где предположение состояло в том, что другой партнер обеспечивал спасательный круг, который предотвратит погружение от фатального. Такого рода доверие имело эмоциональную цену, особенно между партнерами, которые могли бы поделиться чем-то большим, чем государственные секреты.
Теперь она поняла, что Евгений все это время хранил от нее тайну. И она даже не подозревала об этом. Это был обман, и в контексте их мира это было сродни прелюбодеянию.
– Ладно?
– Спросил Карелин.
Марина кивнула.
– Это было слабым местом в цепи.
– Она кивнула.
– Он был прав, что хотел сделать это именно так.
В приемной послышался оживленный разговор, и оба замерли, прислушиваясь, пока он не затих.
– Хорошо, - сказала она, прочищая горло.
– Дай мне что-нибудь, что угодно. Мы должны разобраться с этим парнем.
Карелин покачал головой.
– Я же сказал. В тот день в баре мы говорили об этом в последний раз. Я всегда предполагал, что это сделал он, но это было дело Жени. Для меня его даже не существовало. Тогда я ничего об этом не знал и не хочу знать сейчас.
– Он многозначительно посмотрел на нее.
– Женя был сам по себе. Даже с обратной стороны-если уж на то пошло. И если вы используете этого парня, это будет то же самое для вас.
– Ты бы дал ему разрешение вырыть себе могилу, если бы он захотел, не так ли?
– вспыхнула Марина.
– Ты собираешься читать мне лекцию о том, как позволить ему высунуть шею?- Спросил Карелин.
– Вот почему нас троих втянули в это дело. Мы все знаем эту историю. Это старая история. Он снова взглянул на Беликова, потом снова на Марину.
– Конторе нужен Гасан Фархадов. Это все, что нужно.
Марина посмотрела на Беликова.
– Это все равно что объявить об открытии вакансии для тех, кто любит приключения, - объяснила она.
– Когда приходят заявки, вы выбрасываете их все, кроме тех немногих, кто увлекается русской рулеткой. Затем вы отправляете их в китайский игорный дом, чтобы найти парня, который продает револьверы с одним патроном. Скорее всего, ваши люди в конечном итоге найдут вашего человека для вас, но вы не удивитесь, когда потеряете нескольких своих людей в этом процессе. Вы заранее учитываете это в своих накладных расходах.
Карелин пристально посмотрел на нее. Юрию показалось, что он пытается заглянуть ей в голову, чтобы понять, доверяет ли она ему.
Она повернулась к Карелину.
– Ты не знаешь, знает ли этот парень о Фархадове?
Карелин покачал головой.
– Но я предполагаю, что он знает.
Наступила тишина.
Марина подошла к Беликову и выглянула на улицу. Это был тихий, густонаселенный жилой район, и, глядя между ветвями деревьев, она увидела двух дворников, которые выливали мыльную воду на тротуар и сметали ее на улицу.