Пуля для любимого
Шрифт:
Настя, смущаясь и запинаясь, рассказала о своих бесплодных поисках работы.
— Нет, вы понимаете, Сергей Сергеевич, место в школе найти — не проблема, конечно, хоть у меня пока и незаконченное высшее. Только вот везде или старшие классы, или расписание такое неудобное, а у меня ведь не всегда есть возможность Никиту кому-нибудь подкинуть.
— Настасья, я на тебя обиделся, — неожиданно заявил Насте тренер, внимательно выслушав рассказ о ее мытарствах.
Она перепугалась, покраснела и робко произнесла:
—
Тренер не дал Насте закончить покаянную фразу. Ласково положив ей на плечо сильную руку, он мягко сказал:
— Ты, девочка, не так меня поняла. Обижаюсь я на тебя за то, что не сразу ко мне пришла, когда работу искать надумала.
Настя зарделась еще сильнее и даже не нашла, что сказать. А Сергей Сергеевич ободряюще похлопал ее по плечу и добродушно произнес:
— Ну что, Настасья, договорились? Пойдешь тренером?
— Куда? — не поняла сначала она.
— Сюда, конечно, куда ж еще? Нет, если ты, конечно, хочешь еще куда-нибудь, то скажи, постараюсь устроить.
Настя радостно взвизгнула и подскочила с места. Потом, немного опомнившись, заглянула в глаза тренеру:
— Ой, правда, Сергей Сергеевич? А что директор скажет — у меня же пока диплома нет?
— Да ничего не скажет, — усмехнулся Настин собеседник. — Что ж мне говорить, когда я сам тебя приглашаю? Меня полгода назад директором назначили, так что теперь на нормальную работу времени не хватает, все больше с бумажками, а тренеров хороших днем с огнем не найдешь. Так что, Настя, давай с тобой прикинем, когда тебе работать удобнее будет, да и выходи хоть завтра.
Конечно, перспектива работать в той самой спортивной школе, в которой занималась когда-то сама, да еще под начальством Сергея Сергеевича, Настю очень обрадовала. Конечно, Сергеич — мужик требовательный и, если что, спуску не даст, но при нем главное — не лениться, а в остальном, если не заладится, он обязательно сам поможет.
А на первых порах у Насти, конечно, далеко не все получалось. Ну, методику тренировок она, конечно, знала, как «Отче наш», да и сама пока еще прекрасно помнила, что именно может вызывать затруднения у начинающих спортсменов. Но вот ее группа, состоящая из девиц лет двенадцати, поначалу всерьез Настю воспринимать никак не хотела. Слишком уж несолидным был новый тренер — на вид почти такая же девчонка, как и они сами. Выполнять Настины команды им казалось просто нелепым, Вот и получалось, что ей приходилось с ними воевать не на шутку.
— Таня! Егорова! — окликала Настя одну из своих подопечных, высокую худую девочку с короткими темными волосами и озорными глазами.
Таня Егорова делала вид, что слыхом не слышит своего тренера, и продолжала неспешной трусцой нарезать вместе с остальными круги по залу — общая физподготовка занимала в тренировках стрелков немалое место, и девчонки терпеть ее не могли.
—
Пришлось перехватывать Егорову на очередном повороте. Настя ухватила ее за рукав и только так заставила остановиться. Теперь они стояли рядом, одетые в спортивные костюмы и кроссовки, только на Насте костюм и кроссовки были неплохие, «Найк» (Игорь с родителями скинулись и подарили на день рождения), а на ученице — подешевле, с базара. И ростом Егорова была повыше, вымахала в свои тринадцать, а умишка маловато. Зато наглости хоть отбавляй.
— Что, Анастасия... э-э... Николаевна? — с легкой издевочкой осведомилась юная нахалка, невинно хлопая ресничками.
Настя, пытаясь не обращать внимания на подростковые способы самоутверждения, наставительно говорила:
— Таня, заканчивай пробежку и иди позанимайся с гантелями.
— Зачем? — нагло вопрошала деточка.
— Затем, что ты хочешь работать с пистолетом, а руки у тебя слабые, держать ты оружие не можешь, через десять секунд у тебя прицел прыгать начинает. Что это за стрельба такая, если ты руку постоянно опускаешь?
— Ну и что? — огрызалась Егорова. — Подумаешь! Зато результат хороший.
— Это тебе кажется только, что хороший. А на самом деле он неплохой при недолгой стрельбе, а вот из большого количества попыток ты выбьешь меньше, чем плохой стрелок, у которого выносливость есть. Нельзя ведь только на скорость стрелять, да и при скоростной стрельбе ты устаешь раньше, чем упражнение заканчивается.
— Вот еще! — следовал дерзкий ответ. — Я в Чечне воевать не собираюсь, это там целый день стрелять пришлось бы, а меня и так устраивает.
Ну и как, спрашивается, с такой вот Таней Егоровой работать? Ведь просто невозможно заставить всю эту банду делать то, что нужно, а не то, что им хочется, — а иначе какой вообще смысл их тренировать? Ведь нужно же их чему-то научить, а девчонки никак не хотят понять, что стрелковый спорт — это не просто вышел, встал или лег, отстрелялся по мишени и радостно выслушал от тренера свой результат. Без нудных упражнений радости от результатов не будет, это уж точно. Настя, когда сама только начинала заниматься стрельбой, как-то сразу это поняла. Может быть, благодаря своему терпеливому характеру или скорее всего с детства знала, что просто так ничто не дается. А как этим самоуверенным тинэйджерам объяснить то, что, казалось бы, само собой понятно?
В общем, на первых порах вся радость от того, что Настя нашла работу, да еще и именно такую, которую хотелось, была отравлена. Она нередко расстраивалась до того, что тихонько плакала дома, вспоминая очередную неудачную тренировку. Заново проигрывала все варианты своего поведения, а в следующий раз все повторялось снова. Недели через три таких мучений терпение Насти уже готово было лопнуть. В тире все та же Егорова заявила, что совершеннейшая глупость — соблюдение непреложных правил обращения с оружием, пусть даже со спортивным.