Пуля – лучший антидот
Шрифт:
До прибытия следственной бригады, проверив состояние лагеря, выставление охраны и месторасположение постов, и проводив джамаат Везирхана за крайний пост, Алексей Викторович, вернувшись, позвал подполковника Ракитина:
– Пойдем, Александр Всеволодович, с «краповым» капитаном побеседуем. Вдвоем это будет авторитетнее выглядеть.
Валтузину, как только его привели в лагерь, в дополнение к рукам еще и ноги связали, хотя он сильно ругался при этом и обещал не бежать. Однако ему не поверили. Наверное, потому, что ругань «крапового» капитана звучала неубедительно – кулак
Валтузин сидел на земле, прислонившись спиной к большому валуну, и поглядывал на палатку, в которую занесли два его рюкзака. Там же лежали и оставшиеся пачки денег, что в рюкзак не вместились.
– Рассказывай, Юрий Михайлович, как дошел до жизни такой... – сказал Гризадубов, присаживаясь на небольшой камень перед капитаном.
– Или ты всегда таким был? – сурово спросил вдогонку подполковник Ракитин.
– Мне челюсть сломали... – пожаловался капитан. – Ваш лейтенант...
– Всего-то? – усмехнулся Гризадубов. – Вообще-то Красников кулаком и убить может. Считай, тебе сильно повезло, что он только один раз приложился и у тебя голова оказалась такой слабой, что отключился сразу. Если бы не отключился, Красников бы еще добавил. Тогда, если бы жив остался, всю оставшуюся жизнь в дураках бы ходил.
– Везунчик... – поддержал коллегу Александр Всеволодович.
– Младший по званию бьет старшего, это... – начал было Валтузин, но не выдержал и выругался длинной цветастой тирадой.
– Когда младший по званию выражается в присутствии двух старших по званию, это выглядит еще менее красивым, – сделал замечание Ракитин.
– Я вопрос задал... – напомнил Гризадубов. – Когда ты на них работать начал?
– В больнице... Когда с гриппом лежал... – сказал капитан. – Врач, который нас принимал, пришел и предложил сделать укол, после которого я за день на ноги встану. В обмен на услуги, которые мне придется оказать... И сказал, что остальные, которые со мной прибыли, уже умерли. Я согласился...
– И в ФСБ, когда из больницы вышел, не пошел, чтобы рассказать... Предпочел стать честным предателем. Давай, рассказывай, за сколько тебя купили?
– Полтора миллиона обещали. Пятьсот тысяч уже выплатили... Аванс...
– Куда спрятал? Потерял?
– Изъяли при задержании. Хотел домой с оказией отправить, не успел. Часа не хватило...
– Оказывается, наши офицеры так дешево стоят! И за полтора миллиона готовы всех своих товарищей продать. С которыми рядом воевали...
– Им я помочь уже не мог. Хотя я сомневался... А потом мне позвонил полковник Горемыкин и отдавал распоряжения уже приказным порядком. Сказал, что я буду работать одновременно и на своих, и получать оплату с другой стороны. Оплату при этом могу в последующих рапортах не отражать, и налог с нее могу не платить...
– Хорошенькое дельце... С кем еще связь имел?
– Горемыкин дал мне координаты Сайдуллаева. Я с ним предварительно только дважды связывался. Перед тем, как с вами познакомиться, он инструктаж давал, как себя вести. Потом, когда БМП захватывали, Макаров отправился
– Ладно. С тобой все ясно. Будешь со следователями говорить. Скоро прилетят... Нам еще нужно с Новицким поговорить.
– Разве он не убит? – спросил капитан. – Я сам видел, как они с Сайдуллаевым упали.
– У Новицкого несложное ранение. На горшок только долго ходить ему будет больно. Вернее, ему пора уже привыкать к новой терминологии. Не на горшок, а на парашу. Тебе, капитан, тоже пора лексикон менять...
– Вот и бригадир... – остановился Гризадубов около лежащего лицом вниз Арсения Михайловича Новицкого. – Заставить его встать или с лежащим разговаривать? Как думаешь, Александр Всеволодович?
– Раны откроются, кто ему будет снова задницу подтирать? Пока еще врачи прилетят... Ты же знаешь, какие у нас врачи. Не торопятся... А таких раненых в последнюю очередь обрабатывают. А сейчас кровь вроде бы подсохла...
Новицкий повернул голову и искоса посмотрел вверх.
– Как думаешь, Арсений Михалыч, сколько тебе теперь влепят? На пожизненное потянешь?
– За что? – невинно поинтересовался бригадир охранников.
– За все хорошее, – пообещал Ракитин. – Но начнут со статьи за терроризм...
– Не будет такого. – Новицкий чувствовал себя, несмотря на пленение и ранение, гораздо лучше Валтузина. – Не будет, и не надейтесь...
– И братья Горемыкины так же считали, и генерал ваш отставной, который в аптекари подался, тоже так считал. Сейчас в камерах сидят и размышляют об упущенных возможностях... И считают, сколько лет им скостят за чистосердечное признание. И все друг на друга валят. Да и тебе достается...
– Я человек маленький...
– Исполнителю обычно дают больше, чем заказчику. Правда, тем троим, как организаторам, уже не отвертеться от пожизненного... Относительно тебя судить не берусь, – сказал Гризадубов.
– И что? – спросил Новицкий смиренно. – Что от меня требуется?
– Откуда товар доставлял? Контейнеры с вирусом...
– Со склада. Вирус там или еще что, я не знаю. Мне велено было доставить – я доставил. Периметр оцепления переходил – это точно, в этом моя вина... Людей там кучу потерял...
– Приказал расстрелять своих людей, по большому счету...
– Я такого приказа отдать не мог. У меня просто власти такой не было...
– Сайдуллаев с твоего согласия. Это одно и то же.
– Я не знаю, что приказывал Сайдуллаев.
– А внутривойсковиков, двух полковников и одного подполковника – это тоже Сайдуллаев?
– Это мои люди поторопились. Они возмутились жадностью и пристрелили этих... Кстати, а где мой адвокат?
– Вон там, связанный сидит... – кивнул Ракитин в сторону. – Пока не желает с тобой разговаривать. Просил без него допросить...
– Я серьезно. Без адвоката я разговаривать не буду!
– Твоя беда... А разговаривать тебе придется. Уже скоро. Следственная бригада уже вылетела, и я не уверен, что они адвокатов с собой везут. И на всех места в вертолете не хватит, чтобы вывозить. Часть прямо здесь закопают. Я уже послал людей подыскать подходящую поляну...