Пус Мидун
Шрифт:
Кот ошалело вертел глазами, пытаясь понять, что произошло.
– Граф! – пропела Науса, – ну, что же вы изволили шляться в потемках без предупреждения! Я едва не угробила вас своей сковородой, доставшейся мне от маменьки в наследство!
– Что же ты, убогая, натворила… – Пус выдохнул из своих легких булькающие слова.
– Ничего особенного… Я думала, это вор какой-нибудь, или кто-то из ваших глупых родственников! Граф, как вы себя чувствуете?
– Какой я тебе граф, шуба ты облезлая?! – кот попытался отклонить голову от
– Вестимо, какой! Муж мой, Граф Блоходаров! Ушедший на войну девять лет назад, и вот вернувшийся живым и невредимым. Только почему-то жену свою не признавший.
Кот не ответил, лишь закрыл глаза и ощутил сильную тошноту. Ему показалось, будто стены начали наплывать друг на друга, левая сменилась правой, а правая и вовсе стала потолком. Графиня вновь тяпнула кота по лбу мокрой тряпкой, выжимая холодные капли. Он скривился и почувствовал, как реальность ввинчивается спиралью в какую-то далекую белую точку, висевшую, словно звезда, над головой. Он снова потерял сознание.
Холодные синие лучи уже довольно длительное время продирались сквозь слепленные веки, мешая коту спать и заставляя его жмуриться. Теплое забытье стало покидать те уютные уголки, где раньше ютились мысли. В лапах чувствовался зуд и покалывание, словно они давно были на лютом морозе. Кот сжал пальцы, понимая, что находится не в привычной ему обстановке. Вслед за первыми нелепыми воспоминаниями о вчерашнем дне в его голову ворвалась вчерашняя гостья, острая головная боль, которая была похожа на ощущение вбитого в глаз гвоздя. Пус Мидун попытался открыть веки и осмотреться.
Он обнаружил себя лежащим на кровати, укутанным со всех сторон теплым белоснежным одеялом. Его голова покоилась на взбитой подушке, обрамленной кружевами. Вокруг царила роскошная обстановка – стены, увешанные богатыми картинами, полы, укрытые дорогими коврами, мебель с резными узорами, блестящие шелком шторы. Посреди этой роскоши стояла кровать, на которой ничего не понимающий кот силился все-таки понять, что происходит.
– Уть! – раздалось откуда-то сверху. Вместе с этим звуком большое совиное крыло накрыло морду кота. – Граф! Как хорошо, что вы проснулись! Вы уже пятнадцать часов к ряду спите! Ну что же вы, так сильно устали с дороги?
Крыло скрылось куда-то вверх, за голову кота. Пус промямлил что-то нечленораздельное и попытался приподняться на кровати, превозмогая туман гудящей головы, которую едва удалось оторвать от подушки.
– Граф, не торопитесь! Резко вставать вредно, я вам сколько говорила!
Кот повернул голову, пытаясь разглядеть собеседницу. Но она игриво пряталась за боковиной его кровати, и лишь смотрела на него через решетку своими неестественно маленькими глазами. Противно улыбнувшись, она снова произнесла «уть!» и шаркнула крылом по голове кота. Пус, пошатываясь, сел на кровать. Помолчав с минуту, он-таки собрался с силами и спросил:
– Что случилось вчера?
Графиня
– Вы надумали заявиться ко мне без предупреждения. Но я же не знала! Я услышала, что кто-то глупо ржет в коридоре, взяла сковороду и встала у двери. А когда эта тварь протиснулась в комнату, так я ее и огрела сковородой аккурат по макушке. И представляете мое удивление, когда я увидела, что это вы, граф! Могли же хотя бы окликнуть меня, ну я бы не стала вас бить! Вон сковородочка та, у двери так и валяется.
Кот глянул в ту сторону и увидел огромный предмет кухонного быта. Удивительно, как голова и вовсе не оторвалась от шеи. Он сглотнул, но во рту было сухо.
– Какой я граф тебе?! Я не граф.
– Вестимо, граф, мой муж. Ну что вы, разве я вас спутаю с кем-нибудь? Не думайте, что я вас за девять лет позабыла-то. Нет, нет!
– Я Пус Мидун. А ты старая уродливая выдра. Лучше бы убила на месте, чем теперь ходить с расколотым черепом, как Драный.
– Пус Мидун? Это ваше фронтовое прозвище? Или воинское звание? Миленько, миленько! Мне нравится! Но позвольте, я вас буду называть так, как вам больше всего идет. Граф! – Науса высунулась из-за кровати и внимательно оглядела голову кота. – Кровь уже не идет, отлично. Будете жить, граф, будете еще внучат нянчить!
– Иди ты со своими внучатами, чучело облезлое, – прошипел кот.
– Полно вам ругаться, миленький мой. Поди, серьезно я вам зарядила, что вы весь такой злой? Или это контузия фронтовая? Ну, ничего, я вас выхожу. Муж мой! – с этими словами сова прильнула к коту, пытаясь его обнять.
Кот уперся в тело Наусы лапами и отстранил графиню от себя.
– Мы еще посчитаемся, Блоходарова, – прошипел он.
– Что, граф?
– Еда есть? Принеси пожрать.
– Граф, ваши манеры…
– Манеры за шифоньером. Жрать дай.
– Я распоряжусь… – промолвила Науса и удалилась на кухню, нелепо и смешно переставляя толстые лапы. Было видно, что ходьба на задних конечностях вызывает у нее затруднения. Словно она лишь с недавних пор стала так ходить.
– Матушка! – прозвенел голос Наусы. – Приготовьте прием пищи! Мой супруг желает утолить голод!
Из-за двери послышалось ворчание.
– А издохнуть ваш дорогой супруг не желает? У него почти что получилось вчера!
– Матушка! – возмутилась Науса. – Ну как вам не совестно? Вы же меня позорите! Не будьте тварью, умоляю вас!
Вместо ответа послышалась возня с кастрюлями и звон разбитой тарелки. Науса снова появилась в дверном проеме. Чтобы увидеть ее, коту надо было неудобно повернуть болевшую голову. Но он повернул и услышал ее слова:
– Маменька вас любит, не переживайте. Она вас ждала.
Издалека вновь послышалось недовольное ворчание:
– Вы, графиня, ему расскажите все. Или я расскажу. Пожалейте убогое создание. Смотрела я на него, не он это! Хоть и похож.