Пус Мидун
Шрифт:
– Чумазый! А где тут зеркало? Оно вообще есть?
– В шкафу кусок был, я видел. Вон в том, глянь.
Кот соскользнул со стула и подошел к шкафу. За дверцей хранилась целая уйма самых разных по цвету и фасону зонтов, а также много банок с краской, которой, очевидно, зонты и красились. Удивляться не было желания, потому Пус быстро окинул взором все барахло в шкафу и заметил-таки осколок зеркала. Взяв его в лапы, он осторожно заглянул в него и даже несколько удивился, когда увидел там себя. Та же морда, глаза, обрубки усов, нос в шрамах. Вот только взгляд был другим. Без прежней остроты. Глаза словно округлились, и перестали видеть все детали окружающего мира. Перестали замечать малейшие
С неким разочарованием Пус обронил зеркало и вздохнул.
– А к нам тут приходили, тебя искали. За день до того, как ты пришел. Позавчера.
– Кто приходил? – без особого интереса спросил кот.
– Да эти же… Волки.
– Кто? – кот поглядел на енота наполнившимся тревогой взглядом.
– Волки-и-и, – протянул Чумазый. – Спрашивали, не знаю ли я, где Кабанов. А потом спросили, где найти Пуса Мидуна. Ну, я сказал им, что Кабанов и Мидун живут вместе на Тучуне, уже полгода как.
– Я живу с Кабановым?
– Ну, я так сказал.
– Зачем?
– А чтобы не говорить, что я с тобой живу.
– Вот так новости…
Енот развалился на кровати в позе морской звезды.
– Да что тебе, Пус. Ну, сделаешь с ними то же, что и с Кабановым и его сворой. Дела-то тебе. На пять минут.
– Да если бы все так просто было, мой убогий друг.
– Все просто. Я вот знаешь, что подумал. Что вокруг все вообще очень просто. Все вокруг – это то, что нам кажется. Вот я точно знаю, что ты мне кажешься. Ну, словно это сон. Только наяву. Тебя нет, а я тебя вижу. И все остальные тоже видят. А потом, когда засыпают, то не видят. А если не видят, то какой же ты реальный? И я тебе кажусь. Я ведь сам себя будто бы придумал. Ну, не должен я жить, понимаешь. Ни в одном из толкований меня нет. Я даже думаю, что ты меня и придумал. Как будто хотел доказать себе, что ты не злой сам по себе. И для этого тебе нужен был друг.
– Чумазый, если бы я тебя придумывал, то уж точно не придумал бы, что ты постоянно ссышь под себя.
– То мелочи!
– Вонючие мелочи жизни. Ага.
– Или вот смотри: никого ведь нет там, за окном. А я сейчас возьму и придумаю кого-то. Будто в гости кто-то придет. Хочешь?
– Нет, спасибо.
– Ну, давай, вот смотри. Я думаю! – енот приложил лапы к голове и начал себя ими хлопать.
– Перестань. Ты опять обоссался.
– Сейчас...
В дверь резко постучали. Звук был такой неожиданный, что кот не удержался и ринулся под кровать. Шумно дыша, он выглянул оттуда и оскалился.
– Я же говорил! Ха-ха-ха! Нет, нет, ничего этого нет, я все придумал сам!
Снова раздались тяжелые мерные удары в дверь: бум-бум-бум.
– Сходи, глянь, кто там? – прошипел кот.
– А то! Жаль, я не придумал, кто пришел, не надо было бы идти проверять. Момент! – закричал енот. – Иду-иду-у-у!
«Вот ведь нечисть какая, ишь, чего сумел сделать», – подумал кот.
Зашумел крючок на входной двери, которая со скрипом отворилась. Сразу же по полу потянуло холодным свежим воздухом. Кот прижался к стене поближе и опасливо поглядывал на проем двери в комнату.
– Да здесь, он здесь! – весело загоготал енот. – Прошу, проходите!
«Вот ведь тварь, сдал!» – пронеслась мысль в голове Мидуна. Он стал лихорадочно прикидывать пути отступления. Окна? Окна теперь уже не казались ему непреодолимой преградой. Может, обвалить шкаф и закрыть проход? А что потом? Дом успеют окружить, если уже не успели. Понятно, что успели. Они знают, на кого идут.
Кот резко поднялся и перевернул кровать, под которой сидел. Он схватил свалившееся одеяло и швырнул его в проход. Затем зацепил подушку и запустил ее следом. Подушка угодила прямо в вошедшую Наусу Блоходарову-Кисинскую, которая решила предстать перед его очами в довольно парадном виде – в изящной шляпке с вуалью и синими цветами, в плотном черном пальто с широкими рукавами, и с маленькой сумочкой, зажатой подмышкой. Тяжелая подушка без предупреждения прилетела ей в голову, отчего ее шляпка мигом слетела и укатилась в угол, а сама Науса опрокинулась на спину и неожиданно для всех громко зарыдала. Енот Чумазый едва успел отскочить от падающей Наусы и теперь с опаской глядел из-за угла в комнату. Пус Мидун продолжал бушевать. Он перевернул стол, чем поднял невероятный шум, осколки тарелок полетели во все стороны. Кастрюля с супом звякнула и покатилась по полу, выливая содержимое на пол. Скатерть кот также бросил в сторону Наусы и снова умудрился попасть в нее. Затем взбешенное животное ринулось к шкафу, запрыгнуло на него и, упираясь в стену, с легкостью перевернуло шкаф на пол. Поднявшийся грохот заставил стекла в окнах задрожать. Из-под шкафа появились разноцветные лужи красок. Кот, прежде успевший соскочить со шкафа до того, как он упадет, уперся спиной в одну его сторону и принялся, что было силы, толкать тяжелую мебель в сторону двери. Шкаф, словно огромная нелепая улитка, оставлял за собой шлейф смешавшихся красок. Лапы кота стали скользить в краске, и он несколько раз упал. Вскоре он обессилел, а шкаф и вовсе уперся в кресло. Кот бросил эту затею, шарахнулся в самый дальний угол за кресло и принялся угрожающе оттуда шипеть.
В наступившей тишине остались лишь лежащая на спине и плачущая Науса, шипящий за креслом Пус Мидун и выглядывающий из-за угла, с круглыми от страха глазами, енот Чумазый. Спустя несколько мгновений енот изрек:
– Ты прав, Пус, тебя точно не я придумал. Я бы не смог.
Ответом ему послужила новая порция угрожающего шипения, а затем надрывный мяукающий утробный крик. Енот махнул лапой в сторону кота и подошел к гостье. Та лежала, громко всхлипывая и причитая.
– Да вы не волнуйтесь, он у нас не всегда такой, – попробовал было утешить графиню енот. – Ну, сейчас покричит, и успокоится. Подымайтесь. Вот так.
Графиня с помощью енота подняла спину и приняла сидящую позицию. Глазами, залитыми слезами, она глядела на енота и пыталась что-то сказать, но ничего членораздельного вымолвить не могла. Только тяжело вздыхала, время от времени икая. Енот метнулся за чашкой воды – рядом с входом, в небольшом ведерке, стоял талый снег. Не успев растаять, он горкой выглядывал над краями чашки, что, однако, не смутило графиню. Она откусила кусочек и принялась нервно его жевать, выплевывая снежинки во время икоты. Кот перестал шипеть и огромными круглыми глазищами таращился на гостью, все еще до конца не придя в себя.
– Однажды у меня спросят, как я смог столько лет дружить с Мидуном, – вымолвил енот, – и как при этом он меня не пришиб. А я знаю, что им сказать. Я им скажу, что Пуса Мидуна надо понимать. Он не плохой. Он просто слетел с катушек. С ним просто нельзя спорить. А так он даже хороший. Он мне еду приносил.
Влажные глаза Наусы вновь устремились на енота.
– А… простите, милостивый господин… Ик… Вы давно с этим котом знакомы?
– Давно. Лет десять уж как. С того дня, как я его подобрал в лютый мороз возле своей пещеры, пьяного и оборванного. Он у меня отоспался, с тех пор и признает как своего.